В одном из альбомов художника арзамасской школы Василия Егоровича Раева имеются карандашные зарисовки вида Саровской пустыни и мест лесного уединения саровских подвижников. В этот цикл вставлен лист меньшего формата с наброском поясной фигуры преподобного Серафима, подписанный «Серафимъ Саровскiй Пустынножитель». Старец изображен в белом балахоне и скуфье. Это наиболее ранний из известных на сегодняшний день образцов иконографии преподобного Серафима. По штемпелю на бумаге лист датируется 1828 годом, временем жизни Старца. Из воспоминаний Раева известно, что во время обучения он дважды в конце 1820-х годов бывал в Саровской пустыни, куда его вызвали писать портрет епархиального архиерея. Видел он и «самогó». «Это был маленькой, в дугу согнутый старичок с кротким и любезным взором. Он больше жил в лесу и редко приходил в монастырь. Мы ходили и вглубь Саровского леса и видели там уединенные келейки отца Серафима, им самим выстроенные», ‒ вспоминал художник.

«Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря» также сохранила облик саровского святого: «Не менее умилительно было видеть этого смиренного, седовласого, сгорбленного старца, подпиравшегося мотыгой или топором, в пустыни за рубкой дров, возделыванием гряд, в убогой камилавке, в белом балахоне, с известной уже нам сумой за плечами».

Таким же преподобного Серафима запомнила Надежда Сергеевна Аксакова, которая девочкой посещала Саровскую пустынь: «Смотрим, около корней стоящей на полянке ели работает, пригнувшись чуть ли не к самой земле, низенький, худенький старец, проворно подрезая серпом высокую лесную траву». И дальше следует комментарий: «Много с тех пор в продолжение следующих семидесяти лет моей жизни видала я и умных, и добрых, и мудрых глаз. Много видала и очей, полных горячей искренней привязанности. Но никогда с тех пор не видала я таких детских ясных, старчески прекрасных глаз, как те, которые в это утро так умильно смотрели на нас из высоких стеблей лесной травы. В них было целое откровение любви… Улыбку же, покрывшую это морщинистое, изнуренное лицо, могу сравнить разве только с улыбкой спящего новорожденного, когда, по словам нянек, его еще тешат во сне недавние товарищи – Ангелы».

Преподобный Серафим остался в народной памяти ветхим, согбенным, но всегда радостным, ласковым и кротким старцем. Таким он был именно в последний период своей долголетней жизни.

В расцвете лет, до того как упавшее на него дерево и нападение разбойников согнули Батюшку, выглядел он иначе. Был он высок ростом. Даже точный его рост известен: два аршина 8 вершков, то есть 177, 84 сантиметра. Лицо имел полное, покрытое приятной белизной, нос прямой и острый. У него были светло-голубые глаза, весьма выразительные и проницательные, густые брови и светло-русые волосы.

Но не эти черты запомнились современникам. Согбенный, маленький, со спутанными седыми волосами, с лицом, искусанным комарами. А красота его поражала. Ослепительная красота лучезарной, светоносной личности, выраженная в его внешности, напоминала людям о его божественном призвании и об истинной цели человеческой жизни.

«С первого взгляда на него обняло меня благоговейное к нему чувство. Он показался мне ангелом, жителем небесным: лицо белое, как ярый воск, потому что переменная атмосфера и солнечный луч не могли действовать на него. Глаза небесного цвета, волосы белые спускались до плеч. Судя по формам тела, безошибочно можно сказать, что он прежде имел большую физическую силу; теперь кротость и смирение начертаны на лице его, однако же он не был худощавый, напротив, даже полный, несмотря на то, что пища его дневная состояла из одной просфоры, присылаемой ему из церкви», ‒ так выразил свои впечатления генерал Яков Осипович Отрощенко.

Архитектор Семен Иванович Соколов, приехавший к преподобному Серафиму по поводу строительства храма Рождества Христова в Дивееве, увидев Старца, записал: «Я забыл все земное! Передо мною стоял согбенный старец с лицом сияющим чем-то неземным, со взором ангельски кротким и ласковым».

Купчиха Елизавета Петровна Гусева из города Елатьмы сохранила в своей памяти такое впечатление о преподобном Серафимеа: «Вытесненная в сени, я около стены ощупала ногами несколько поленьев и, приподнявшись на них, стала сквозь дверь смотреть пристально на о. Серафима. Ангельский его образ, кротость в обращении со всеми показывали в нем необыкновенного человека».

«Ни слов его всех, ни впечатления, сделанного на меня в ту пору, я не в силах передать теперь в точности, ‒ делится своими воспоминаниями А.П. Еропкина. ‒ Вид его лица был совершенно необыкновенный. Сквозь кожу у него проникал благодатный свет. В глазах у него выражалось спокойствие и какой-то небесный восторг. Надо полагать, что он по созерцательному состоянию духа находился вне видимой природы, в святых небесных обителях, и передавал мне, каким блаженством наслаждаются праведники».

Можно описывать отдельные черты лица или фигуры святого Старца, но самое главное впечатление невыразимо словами. Главное ‒ то, что он воплотил в себе евангельские добродетели и показал их в своем лице во всей красоте. Глядя на батюшку Серафима, люди видели, что Дух вселился в его душе и претворил ее в храм Божества, в пресветлый чертог вечного радования. Весь он был нескончаемая ликующая радость уже искупленного человека.

А мы и сегодня будем всматриваться в лик святого Серафима, запечатленный на его прижизненных портретах, и читать воспоминания тех людей, которым посчастливилось видеть его ангельский образ, свидетельствующий о глубинах человека, о его связи с Богом.