Преподобный Серафим Саровский был прославлен в лике святых в самом начале XX века и уже в предреволюционный период стал глубоко почитаемым и любимым русским народом угодником Божиим. Неразгаданная святость преподобного Серафима является, по мысли протоиерея Георгия Флоровского, одновременно и древней, и новой. Любой исследователь жития преподобного Серафима способен задать вполне естественный вопрос: в чём кроется загадка его всеобщего народного почитания?

В святости его жизни и чудотворениях? В пророческих указаниях относительно грядущих судеб России? Или, может быть, в истории непосредственного участия в его прославлении самого царя, смиренно преклонившего колени перед его святым гробом?

Несомненно, и святость жизни, и дивный пророческий дар, и обилие прижизненных и посмертных чудотворений преподобного Серафима имели исключительное влияние на рост его почитания среди православного народа, который, исповедуя пути спасительного Божественного Промысла, явившего миру великого светильника благочестия, воспринял новоявленного угодника как некий палладиум¹ русской святости. Но, пожалуй, самой существенной и главной причиной народного признания преподобного Серафима как святого явился образ его жизни и его подвигов, ознаменованный его исключительным самоотречением, важнейшей аскетической добродетелью, высоко превозносимой в царстве религиозных и нравственных ценностей. Уловимая лишь внутренним откровением религиозной интуиции народного духа, эта характеристика представляет собой подлинный идеал святости, явленный миру в видимой отрешённости от имманентно² присущему ему повреждённого и искажённого грехом естественного порядка жизни. Там, где имеют место неотмирность, нездешность, незнатность и другие кенотические³ черты в образе жизни подвижника, где даже его географическая недосягаемость имеет значение для его изъятости от грешного мира, там скорее обретается благоприятная почва для процветания святости. Малоизвестность Саровской обители, затерявшейся в глуши тамбовских лесов, отсутствие каких-либо славных страниц в её истории и, наконец, скромное иерархическое положение самого преподобного Серафима, остававшегося всю жизнь простым иеромонахом, вполне вписываются в парадигму кенотического контекста. Безусловно, и самый факт прославления преподобного Серафима с участием всероссийского государя императора явился умилительным всенародным торжеством, на светлом фоне которого ещё яснее выступает кенотический характер самоотречения смиренного подвижника Саровской пустыни.

Говоря о диалогическом характере самоотречения преподобного Серафима, следует иметь в виду то обстоятельство, что по внутреннему смыслу своего содержания это самоотречение было ответом на реальность действительности мира, который затем в своих мольбах и обращениях к преподобному вступает с ним в диалог на языке литургического поклонения и славословия. С момента прославления преподобного Серафима почитание его святости вплетается в живую ткань духовного бытия России, в структуру и пространство религиозного сознания русских людей. В сиянии пустынных подвигов преподобного Серафима с новой силой воскресают благолепие и величие идеала Святой Руси. Житие преподобного Серафима – это актуальное прочтение Евангелия в его сущностной нравственной глубине. Преподобный Серафим – истинный ученик Христов, последовательно исполнивший Божественные заповеди в благодатно-опытном постижении их животворящей и воскрешающей силы. Его личная святость – плод духовной зрелости христианского святого, последовавшего за Христом. Для преподобного Серафима Евангелие диалогично, как и бытие. Читая Евангелие, он умно беседует с Богом. Его духовным подвигом являются молитва и созерцание. В живоносной стихии Божественной благодати его ум, по его собственному признанию, «плавает» в законе Господнем. Его следование за Христом есть в первую очередь ответ на абсолютную ценность дара бытия.

Этот ответ лишён элемента рациональности, он не содержит никакого намёка на желание приспособиться к нейтральной логике естественного строя жизни. Он заключает в себе уникальный ритм религиозного восприятия значимости дара бытия в свободном и благоговейном уяснении его высшей и абсолютной ценности. Отрок Прохор откликнулся на голос Евангелия, Благой вести о спасении во Христе. Совершенно ясно, что в его пламенной решимости посвятить жизнь служению Богу нет никакой корыстной заинтересованности. Есть лишь готовность воспринять образ ангельского жития. В своей нравственной сущности это чистый ценностный ответ на явление высшего и абсолютного блага, открытого миру в великой тайне благочестия – явлении Бога во плоти. Рассматривая в качестве ценностного ответа выбор юным Прохором иноческого пути, мы тотчас должны констатировать, что этот ответ включает его согласие с волей Божией, выразившееся в стремлении следовать за Христом ради наследия будущих вечных благ. Через диалог со Христом он вступает с Ним в согласие, завет и следует за Ним. Но следование кому-либо или чему-либо предполагает самоотдачу, отказ от своего «я», от собственной автономии. Так, ученики Христовы, по признанию апостола Петра, оставили всё и последовали за своим Учителем. Традиция духовной жизни Православной Церкви удостоверяет нас в том, что жизнь в Боге требует эмоционально-волевого отказа личности от собственных интересов и привилегий. Без отказа от обольщения в собственном самоутверждении невозможно достижение причастности к сверхзначимому и вожделенному благу.

В судьбе преподобного Серафима акт отречения его от мира является началом его духовного пути, ознаменовавшим подвиг всей его жизни. Обращаясь к религиозному опыту преподобного Серафима, мы видим, что его преклонение перед Богом, восхищение величием благости Божией и харизматическое⁴ проявление его евангельской любви к ближним являются внутренними признаками подвига самоотречения, осуществлённого им с подлинно евангельской решимостью и полнотой. В безмолвии и затворе его душа прорывает узкие границы своего «я», выходит за пределы своей замкнутости и следует логосу высшего и значимого самого по себе религиозного и нравственного призвания. Основанный на богооткровенной евангельской истине и свойственный всей православной аскетической традиции принцип самоотречения был для преподобного Серафима, как и для всех восточных отцов, свободным и сознательным личным определением. Воспитанный в правилах православного благочестия, преподобный Серафим понимал, что самоотречение представляет собой нравственную противоположность человеческой гордости и чувственности, то есть вообще любому проявлению эгоизма, что, находясь во власти самоутверждения, душа с её стремлениями к удовлетворению суетных пожеланий не способна преодолеть окружающих её гибельных соблазнов греха. Поступив в Саровскую обитель, юный Прохор, следуя принципу самоотречения, смиренно подчинил себя воле Божией. Житие преподобного Серафима открывает нам картину благоговейного и беспрекословного подчинения новоначального Прохора не только всем монастырским установлениям, но также и воле старцев, руководивших им на первых ступенях его иноческого подвига. Аскетическим основанием монашеского послушания в православной традиции является пример Господа Иисуса Христа, исполнившего в миссии Своего Пришествия в мир волю пославшего Его Отца. Нравственно-ценностный аспект самоотречения как первой монашеской добродетели предельно ясен: только тот, кто смиряет себя перед величием высшей ценности, становится сопричастным заключённому в этой ценности высшему благу.

Здесь мы должны констатировать диалектический смысл феномена самоотречения, поскольку сущностью установки на самоотречение является ориентация человека на становление и восхождение на принципиально новый уровень бытия. В православной сотериологии⁵ понятие становления выступает в качестве онтологического синонима обо́жения. Различные виды подвигов, которым предавал себя преподобный Серафим сначала в киновии, а затем в пустынном уединении, суть ступени его духовного становления на пути восхождения к нравственному очищению, совершенству, богоуподоблению, обожению и святости. На примерах конкретных фактов из жития преподобного Серафима, таких как уход из мира, отказ от законного наследства, поступление в монастырь, послушание, смирение, пост, обет нестяжания и неимение начальственных должностей, следует заключить, что принцип самоотречения был осуществлён святым подвижником с подлинно аскетической доблестью и полнотой. Однако помимо своего субъективно-сотериологического значения этот принцип заключает в себе и объективный нравственный смысл. Ведь без самоотречения не мыслится никакое воздержание, представляющее собой основной принцип противостояния процессам распада и выражающее собой ценностное отношение человека к реальности бытия. Если ценностное отношение к миру мотивировано высшей, стоящей над миром, абсолютной ценностью, то корыстное и эгоистическое отношение к жизни заключает в себе в соответствии с характером трёх искушений Богочеловека в пустыне установку на гедонизм, накопительство и деспотизм. Провозгласив приоритет духовных ценностей и призвав человека к нравственному совершенству во имя достижения Царства Божия и правды его, Евангелие решительно отвергло гедонизм, накопительство и деспотизм как несовместимые с нравственным достоинством человека явления, которые, будучи неотступными спутниками всемирной истории, таят в себе опасность стихийного, разрушительного начала, ведущего к преступлению, агрессии и войне. Подвиг самоотречения покинувшего мир пустынника утверждается на камне диалектического единства, аскетического воздержания и обладания Царством Божиим в силе Святого Духа. Исполняя Евангелие своей жизнью и становясь причастником Божественной благодати, преподобный Серафим стяжал «дух мирен», об универсальной сотериологической ценности которого он говорил в своих духовных наставлениях. Это был актуальный ответ на призыв Евангелия, ответ на замысел Божий о человеке. Преподобный Серафим ответил на замысел Божий святостью своей жизни.

Но был ли этот ответ святого подвижника имманентным проявлением стремлений его человеческой природы или же проявлением его способности к трансценденции⁶? Чтобы ответить на этот вопрос, следует прежде всего иметь в виду то обстоятельство, что традиция жизни и учения Церкви соответствует опыту интерпретации сущности человека исключительно в параметрах его трансцендентной заданности. В самом деле, такое ключевое понятие, как самоотречение, красноречиво указывает на заключённый в нём трансцендентный смысл. Вера, верность Богу, следование воле Божией, самоотречение всегда предполагают ориентацию на трансценденцию как условие достижения святости. Пример Авраама, оставившего своё отечество и переселившегося в землю, которую указал ему Бог, являет нам архетипический образ преодоления имманентно присущего человеческому существованию естественного строя жизни и вхождения в трансцендентную область высших ценностей. Пламенная вера преподобного Серафима помогает ему преодолеть стихию имманентного уклада жизни, оставить родительский дом, вступить в монастырь, выйти из границ ветхого и чувственного естества и войти в царство Божественной благодати.

Здесь важно отметить кажущееся вполне парадоксальным положение о том, что мы никак не сможем понять сущность подвигов преподобного Серафима, находясь в плену наших обычных психологических представлений и пытаясь объяснить все его действия как акты проявления его автоматического стремления к самосовершенствованию. Единственным способом понимания святости преподобного Серафима, как и отцов древнего и новейшего времени, во всей таинственной глубине их духовного подвига и способности восходить в область трансцендентного опыта является признание их причастности к высшему надприродному миру, к абсолютным и сверхъестественным ценностям, познаваемым в умном постижении Божественной благодати. В этом отношении весьма характерным является эпизод с чудом исцеления преподобного Серафима от тяжёлой болезни. Пресвятая Богородица, явившаяся у одра преподобного Серафима с апостолами Петром и Иоанном Богословом, указала на него перстом и произнесла знаменательные слова: «Сей от рода Нашего». Живя на земле и будучи своим телесным естеством эмпирически причастным материальному миру, преподобный Серафим своим богопросвещённым умом, своей пламенной душой, своей непрестанной молитвой и созерцанием метафизически принадлежал горнему миру. В его житии мы находим описания теофаний⁷ и ангелофаний⁸, указывающие на преодоление им границ имманентных возможностей человеческой природы, присущих естественному образу жизни, и на способность умного восхождения в царство Божественной славы. Творя непрестанную молитву, преподобный Серафим актуально исполнил апостольскую заповедь: «Непрестанно молитесь». Самоотречение предполагает отвержение всякого тотально исключительного переживания ценностей здешнего мира и ориентацию на переживания таких высших ценностей, как вера и любовь к Богу, требующих продолжительного и непрекращающегося во времени ценностного ответа.

Самоотречение является противоположностью самоутверждения, однако его диалектический смысл заключается в том, что оно ведёт человека к самоутверждению на принципиально новом онтологическом⁹ уровне. Через видимое самоотречение преподобный Серафим достигает незримого самоутверждения в своём высоком богоподобном достоинстве, становится земным ангелом и небесным человеком. Религиозное стремление его души к Богу есть истинное выражение человеческой трансценденции. В самоотречении, в молитве, в посте преподобный Серафим торжествует свою победу над инертностью и косностью ветхого естества, выходит за пределы своей имманентности, восходит к боговидению, становится причастником Фаворского света. Его душа выходит за пределы онтологического ритма и вступает в аксиологический ритм. Любовь Божию нельзя познать внешне и онтологически, рассматривая её как нечто существующее вне нас среди познаваемых явлений мира. Любовь Божия постигается аксиологически¹⁰, в своей значимости и ценностной сущности, когда душа выходит за гносеологические рамки познания бытия и в акте постижения Бога отрекается не только от всего сущего, но и от собственного интеллектуального богатства. Аспект такого интеллектуального самоотречения также представлен в житии преподобного Серафима. Святой угодник, именуя себя «убогим Серафимом», изрекал то, что открывал ему Святой Дух в благодатной и живоносной стихии отрешённости и свободы от уз рационализма. Без интеллектуального и эмоционального самоотречения душа не может находиться в обладании благодати Святого Духа. Достигая состояния бесстрастия и полной духовной свободы от всех желаний, помыслов и чувств, преподобный Серафим был открыт для действия Святого Духа, обильно обогатившего его плодами прозрения, предвидения, ведения вещей Божественных и человеческих, прошлого и грядущего.

Вся подвижническая жизнь преподобного Серафима может быть охарактеризована как непрестанное стремление к богозаповеданному нравственному совершенству, как решительный отказ от самоутверждения в здешнем веке, как некое метафизическое самоотречение и умирание. Вся его святая и многотрудная жизнь проходила под знаком умирания для жизни временной, тленной и воскресения для жизни вечной, нетленной. Житие преподобного Серафима являет нам реальный образ Христова подражания в соответствии со словами Евангелия: Если пшеничное зерно, пав в землю, не умрёт, то останется одно, а если умрёт, то принесёт много плода (Ин. 12, 24). Умирая со Христом в жизни временной, преподобный Серафим явил в сиянии своей святости образ воскресения во Христе для жизни вечной. Его самоотречение было кеносисом, его прославление явилось подобием пасхального торжества.

Итак, отвечая на поставленный вопрос, следует резюмировать, что стремление преподобного Серафима к нравственному совершенству отнюдь нельзя рассматривать в качестве имманентного акта стремлений его человеческой природы, каким может быть исключительно самоутверждение или естественное стремление к счастью. Оно было свободным и бескорыстным ценностным ответом его богозданной и богоподобной личности, способной откликнуться на голос Живого Бога в своей душе и решительно последовать по пути, ведущему через самоотречение, смирение и любовь к достижению богоподобия и святости.

Архимандрит Платон (Игумнов),

Московская духовная академия и семинария

Архимандрит Платон (Игумнов) – профессор Московской Духовной Академии. Родился 24 октября 1945 года. Племянник известного курганского подвижника благочестия митрофорного протоиерея Григория Пономарёва (†1997). В Иркутском государственном медицинском институте обучался на фармацевтическом факультете с 1963 по 1968 год. В 1973 году зачислен в третий класс Московской духовной семинарии, которую окончил в 1975 году. 8 апреля 1979 года был рукоположен в сан диакона (целибат). В 1979 году окончил Московскую духовную академию со степенью кандидата богословия за курсовое сочинение по кафедре Догматического богословия на тему: «Богословские воззрения протоиерея Сергия Булгакова». В августе 1979 года утверждён в должности преподавателя МДА. 7 апреля 1980 года рукоположен в сан иерея. 30 декабря 1982 года пострижен в монашество. Более тридцати лет совершает пастырское служение и преподаёт будущим священникам в МДАиС нравственное богословие.

¹ Палладиум – твердыня, оплот.

² Имманентный – понятие, означающее внутренне присущее какому-либо предмету, явлению, процессу то или иное свойство.

³ Кенозис – христианский богословский термин, означающий Божественное самоуничижение Христа через вочеловечение вплоть до вольного принятия Им крестного страдания и смерти.

⁴ Харизма – высокая одарённость, личная притягательность.

⁵ Сотериология – богословское учение о спасении человека.

⁶ Трансценденция – то, что принципиально недоступно опытному познанию, выходит за пределы чувственного опыта.

⁷ Теофания – непосредственное явление божества в различных религиях.

⁸ Ангелофания – физическое явление ангелов в особых случаях.

⁹ Онтология – учение о бытии.

¹⁰ Аксиология – это философская дисциплина, исследующая категорию ценностей как смыслообразующих оснований человеческого бытия.