Свято-Троицкий Серафимо-Дивеевский монастырь

В 1909 году небольшая усадьба в Мещанском районе Москвы перешла во владение Серафимо-Дивеевскому монастырю и здесь открылось его подворье. Так частица древней Российской столицы вошла в четвертый удел Пресвятой Богородицы.

Сама Пречистая избрала нижегородское село Дивеево местом Своего особого попечения и обещала основательнице Дивеевской обители преподобной Александре: «Я осную здесь такую обитель Мою, равной которой не было, нет и не будет никогда во всем свете: это четвертый жребий Мой во вселенной. И как звезды небесные, и как песок морской, умножу Я тут служащих Господу Богу и Меня, Приснодеву, Матерь Света, и Сына Моего Иисуса Христа величающих; и благодать Всесвятого Духа Божия и обилие всех благ земных и небесных с малыми трудами человеческими не оскудеют от этого места Моего возлюбленного!»

До революции Дивеевский монастырь открыл свои подворья в Москве, Петергофе и Харькове, и там, как на святой Дивеевской земле, ощущалось благодатное присутствие Божией Матери и преподобного Серафима Саровского.

Старинная «Поверстная книга», содержащая перечень важнейших городов по девяти выходящим из Москвы дорогам, начинается с описания Троицкой дороги. Она вела от московского Кремля на север, сначала к святыням Ростова и Суздаля, потом – Владимира и Переяславля Залесского, а с конца XIV столетия – к стенам Троице-Сергиевой обители, и именно за это называли ее Святой, а еще – Царским богомольем. И простой люд, и государи почитали преподобного Сергия как заступника, получившего от Бога благодать всю Российскую землю защищать от находящих врагов христианских. Предпринимая в Троицкую обитель частые путешествия, чтобы попросить помощи преподобного Сергия или поблагодарить его за что-либо, государи начало и конец пути проходили пешком.

В 70-х годах XVII столетия Троицкая дорога стала главной в Новой Мещанской слободе и получила название 1-й Мещанской улицы. История возникновения Мещанской слободы связана с событиями 1653 года, когда гетман Малороссии Богдан Хмельницкий, ища защиты от Польши, обратился к Раде с предложением стать подданными русского государя и народ единогласно воскликнул: «Во`лим под царя московского!» В мае 1654 года началась длительная война России с Польшей, трудная, но успешная для русского воинства. Именно тогда были возвращены и вошли в состав России малорусские и белорусские земли и такие города как Смоленск, Ростиславль, Дорогобуж, Полоцк, Мстислав, Орша, Гомель, Витебск, Минск, Гродно, Вильно, Ковно и многие другие. А уже в 1671 году в Москве была создана слобода для переселенцев из этих мест, получившая название Мещанской. Жителей слободы называли мещанами от польского слова mieszczanin, то есть горожанин. Очень быстро Мещанская слобода стала одной из самых крупных в Москве. В 1676 году в ней насчитывалось уже 576 дворов.

Земля слободы считалась государевой, ее отдавали новым поселенцам бесплатно, но без права продажи на сторону. Мещанин мог передать двор только мещанину, таким образом, она оставалась в пользовании мещанского общества. Размер участков был невелик, поскольку они не предназначались для огородного хозяйства, а лишь для мастерской и жилья.

Обитатели Мещанской слободы имели славу мастеров на все руки и умельцев на любое дело. Среди них были портные, сапожники, шапошники, перчаточники, хлебники, пряничники, пирожники, квасники, блинники, гончары, свечники, мыльники, зеркальники, каретники, серебряники, кузнецы, золотых дел мастера, котельники, оловяничники, медники, ножовщики, часовщики, лекари, живописцы, меховщики, заведовавшие особой соболиной казной. И чего только они ни умели делать: и чулки польские, и сережное каменье, и око`лы шапочные на немецкую руку, и рукавицы персчатые, и сахары ряженые, и снаряды уздяные и саадашные*. [Сноска: Снаряжение (снаряд – древнерусс.) для упряжных животных (уздяные снаряды) и ремни портупеи для ношения конным воином холодного оружия или лука со всеми принадлежностями (саадашный снаряд).] Когда для царского двора требовалось исполнить какую-нибудь неординарную работу, то обычно обращались в Мещанскую слободу.

В 1672 году, почти сразу же после основания слободы, на большом участке в 2800 квадратных сажен стали строить деревянный храм на пожертвования слобожан и, кроме того, из Посольского приказа выдали 102 рубля. Новая церковь была освящена во имя Первоверховных апостолов Петра и Павла и богато украшена, что свидетельствовало о высоком благосостоянии мещан.

В большой пожар осенью 1688 года деревянная церковь сгорела, и мещане собрали деньги на новую, уже каменную. Но для окончательной отделки средств не хватило, и слобожане били челом государям с просьбой о помощи. Великие государи, цари Иван и Петр Алексеевичи, велели выдать много хорошего железа для затворов на окна и двери, которое было снято с кровли здания Посольского приказа.

По просьбе мещан священником в слободскую церковь определили Ивана Фокина, служившего до этого в церкви Введения в Барашах, где он на собственные средства основал школу. Переведясь в Мещанскую слободу, батюшка предложил своим прихожанам перенести и школьные постройки. Мещане согласились и устроили при церкви не только школу, но и богадельню. Главный престол в церкви был Петропавловским, но церковь именовалась по приделу святых мучеников Адриана и Натальи. Другой престол посвятили святителю Николаю чудотворцу. Снаружи церковное здание украсили замечательным изразцовым убором, ведь в числе ее строителей было много белорусских мастеров ценниного, то есть изразцового, дела. Надпись, сделанная на изразцовом поясе, сообщала, что церковь сооружалась повелением государей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича и царевны Софьи; это подчеркивало высокий статус Мещанской слободы.

Символом слободы считалась Сухарева башня, стоявшая на гребне Сретенского холма. Ее было видно отовсюду в Москве. Издали она поражала своей величиной, а вблизи – необычным обликом и красочностью деталей. Свое название башня получила от фамилии стрельца Лаврентия Сухарева, полк которого в конце XVII века охранял на Земляном валу Сретенские ворота, выходившие на большую Ярославскую дорогу. Башню сравнивали с кораблем и с ратушей, называли «Сухаревой барышней», невестой кремлевского Ивана Великого; она служила наблюдательной вышкой и обеспечивала «смотрение горизонта».

В годы царствования Петра I Мещанская слобода утратила свой ремесленно-слободской характер. Открытая в 1701 году в Сухаревой башне Навигацкая школа сделала район культурно-учебным центром Москвы. Одетые на французский манер ученики школы, жившие в самой башне и в окрестных домах, влившись в уличную слободскую толпу, изменили ее облик. Часто школу посещал сам царь, и это придавало местности особую значимость. На Мещанских улицах стали селиться дворяне и богатые купцы.

Основная часть дворянских дворов, а также крупных купеческих, находилась в ближней к Сухаревой башне части 1-й Мещанской улицы. Здесь строились каменные усадьбы и дома, в том числе по проектам лучших архитекторов – В. И. Баженова, Ф. О. Шехтеля, Р. И. Клейна, В. И. Чагина. По соседству для больных и бездомных на Черкасских огородах граф Н. П. Шереметев построил грандиозный Странноприимный дом, увенчанный в центре куполом церкви. Его знаменитая многоколонная полуротонда* (Сноска: Полуротонда – закругленная часть здания, перекрытая куполом.) – творение великого Джакомо Кваренги. В 1890-е годы вступили в строй мощные водонапорные башни на Крестовской заставе, и к ней была проложена линия конки* (Сноска: Конка – городская железная дорога с конной тягой, существовавшая до появления трамвая.), в 1913 году пущен электрический трамвай. В начале ХХ столетия, особенно после открытия движения по Московско-Виндавской дороге, на 1-й Мещанской стали появляться большие дома и магазины.

И все же главная улица Мещанской слободы довольно долго оставалась провинциальной и по духу, и по виду – тихая, широкая, пустынная, с палисадниками, в которых росли деревья и кусты сирени.

Участок земли под номером 22 (по современной нумерации – дом 20) на улице 1-й Мещанской в ноябре 1909 года приобрел московский купец Федор Васильевич Долгинцев и сразу же пожертвовал его в собственность Серафимо-Дивеевскому монастырю. По красной линии на этом участке стоял двухэтажный каменный дом постройки рубежа XVIII–XIX веков и вдоль задней границы – каменный сарай.

Храмоздатель Феодор

Федор Васильевич Долгинцев был купцом второй гильдии, потомственным почетным гражданином Москвы. В справочнике «Вся Москва» за 1903 года он назван в числе директоров «Товарищества Тверской мануфактуры бумажных изделий» вместе с главными владельцами мануфактуры – Варварой Алексеевной Морозовой и ее сыновьями, которые образовали морозовскую ветвь Абра`мовичей. Долгинцев был также членом правления и имел паи в мануфактуре.

На Морозовской мануфактуре выполнялись все операции – от прядения до отделки готовых тканей. Сырье для текстильных предприятий поставлялось из-за границы, в дальнейшем стало использоваться отечественное. Ткани, произведенные на Морозовской мануфактуре, отличались хорошим качеством и красивым рисунком. Фабрика выпускала миткаль, бумазею, сатин, рубчик, бязь, коленкор, мадаполам, ситец – всего двадцать семь видов различных текстильных изделий сорока девяти сортов. Изделия продавались в Москве, на Нижегородской, Ирбитской и Урюпинской ярмарках, большое количество товаров шло на Украину, в Среднюю Азию, Сибирь, в Крым, на Кавказ. В 1865 году на Московской мануфактурной выставке изделия фабрики были отмечены большой серебряной медалью, на Всероссийской выставке в Петербурге в 1870 году – государственным гербом.

Как и Морозовы, Долгинцев старался богатеть в Бога (ср. Лк. 12, 21). Он покровительствовал московскому Обществу призрения, воспитания и обучения слепых детей, почетным председателем которого был Великий князь Сергей Александрович, а товарищем председателя – знаменитый адвокат Федор Никифорович Плевако.

Первоначально Общество призрения находилось на 2-й Мещанской улице, рядом с собственным домом Долгинцевых. Слепых детей, кроме прочих обязательных наук, обучали церковному и светскому пению артисты императорских театров. Из числа старших воспитанников был создан церковно-певческий хор, который пользовался широкой известностью среди любителей церковного пения Москвы. Хор пел на богослужениях в храме святых мучеников Адриана и Наталии на 1-й Мещанской. Был также создан оркестр струнных и духовых инструментов. В Обществе призрения невидящих детей обучали различным ремеслам.

Для приюта стараниями его покровителей в 1912 году по проекту очень популярного и дорогого московского архитектора Густава Августовича Гельриха было выстроено новое здание в стиле модерн на 1-й Мещанской с храмом в честь равноапостольной Марии Магдалины.

В это время Федору Васильевичу шел восьмой десяток. Надо было думать о том, кто продолжит его семейное дело. Но продолжателей не было. Новое поколение купечества устремилось в университеты. Младший сын Сергей стал математиком и преподавал в аристократической Первой гимназии в Петербурге. Он был необычайно, разносторонне талантлив: прекрасно играл на скрипке, замечательно читал вслух, рисовал акварелью, писал стихи, обладал ярким актерским даром. Был он воистину православным человеком.

Про старшего сына, Василия, известно, что он состоял в переписке с Антоном Павловичем Чеховым; в Российской государственной библиотеке хранятся три письма Василия Федоровича Чехову, датированные 1897 годом. Рефераты В. Ф. Долгинцева заслушивались в Московском психологическом обществе, о чем сообщается в журнале «Вопросы Философии и Психологии». В этом обществе состояли В. С. Соловьев, братья С. Н. и Е. Н. Трубецкие, Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, В. В. Розанов – цвет религиозной философской мысли того времени. Из переписки Василия Федоровича с поэтом-народовольцем Николаем Александровичем Морозовым известно, что Долгинцев был учителем гимназии и лето проводил в подмосковном дачном поселке Салтыковке, излюбленном месте отдыха московской творческой интеллигенции. В более поздние годы Василий Федорович стал доктором философских наук.

Видимо, Федор Васильевич Долгинцев дал сыновьям долю наличными деньгами. В 1907 году он еще принимал участие в заседании общего собрания владельцев паев Товарищества Тверской мануфактуры, где рассматривался вопрос об увеличении основного капитала. 29 октября 1910 года по дороге в Дивеево, в селе Страхово Пузо от инфлуэнцы* (Сноска: Инфлюэнца – то же, что грипп.). в возрасте 69 лет скончалась его супруга Екатерина Ивановна. После этого, видимо, Федор Васильевич рассчитался со всеми московскими делами, продал свои паи в Товариществе Тверской мануфактуры, щедро благотворительствовал и переехал на жительство в Серафимо-Дивеевский монастырь, куда в следующем году поступила его дочь София.

София Федоровна родилась в 1874 году и была средним ребенком, между Василием (1863 г.р.) и Сергеем (1878 г.р.). В девятнадцать лет она успешно сдала экзамен и провела пробный урок на звание домашней учительницы в испытательном комитете Московского учебного округа, а в 1908 году поступила в Императорское Строгановское Центральное Художественно-Промышленное училище. В 1911 году стала послушницей Серафимо-Дивеевского монастыря, через десять лет приняла монашеский постриг, а в 1925 году была пострижена в схиму с именем Серафима. Игумения Александра (Траковская) благословила сестрам обители ходить к ней на откровение помыслов. Ей же поручались после пострига мантийные монахини. Ее называли украшением Дивеевского монастыря.

После закрытия монастыря в 1927 году схимонахиня Серафима переехала в Муром и жила в одном доме с архиепископом Зиновием (Дроздовым). Как и в Дивееве, в Муроме она все время проводила в молитве. В 1932 году ее арестовали и выслали на три года в Казахстан. Из ссылки мать Серафима вернулась в Муром, прожила долгую жизни и похоронена была на Напольном кладбище.

В основном на средства Долгинцева был построен в Дивееве нынешний Преображенский собор. Федор Васильевич дорожил своим участием в созидании храма и весь отдался этому делу. В 1916 году строительство собора закончилось, и в том же году он скончался. Перед смертью сподобился тайного монашеского пострига с именем Серафим. Его похоронили у алтаря Троицкого собора в Дивееве, под гражданский сюртук надели монашеские одежды.

В 2003 году могилы Ф. В. Долгинцева и его супруги Екатерины Ивановны были восстановлены. Ныне в монастыре наряду с почившими сестрами и другими благодетелями обители непременно поминается храмоздатель Феодор. В день его кончины после литургии служится панихида, а на могиле – лития.

И сейчас Федор Васильевич не оставляет своим попечением Дивеевский монастырь. Когда были трудности с возрождением Московского подворья, матушка игумения благословила усерднее помолиться на его могиле, попросить о помощи – и сразу он откликнулся, дело наладилось. Так же обстояло дело с восстановлением Преображенского собора.

Только вмешательство в это дело Великой Княгини Елисаветы Федоровны помогло монастырю получить долгожданное разрешение. Царственная особа телеграммой просила Нижегородского Высокопреосвященнейшего Назария поддержать перед митрополитом Московским и Коломенским Владимиром просьбу настоятельницы Дивеевского монастыря «разрешить иметь при часовне, когда она будет сооружена, своего священника и пользоваться доходами от нее».

18 сентября 1911 года последовал указ Его Императорского Величества об устройстве часовни на жертвуемом Ф. В. Долгинцевым участке земли в Москве на условиях, выгодных для Серафимо-Дивеевского монастыря.

Проект, разработанный московским архитектором Петром Викентьевичем Харко, предусматривал реконструкцию двухэтажного каменного дома с устройством в его северной одноэтажной каменной части часовни. Постройку обязался произвести на свои средства Ф. В. Долгинцев при участии других благотворителей. На заседании Управления Технической части при Московском градоначальстве 20 января 1911 года проект был рассмотрен и утвержден. 12 июня 1912 года строительные работы по сооружению часовни во имя преподобного Серафима Саровского завершились.

Здание подворья выкрасили в розовый цвет. Фасад часовни со стороны 1-й Мещанской улицы украсили изображением преподобного Серафима Саровского, беседующего с паломниками. Острую крышу часовни завершали три тоненьких барабанчика, увенчанные вытянутыми, луковичной формы, вызолоченными главками в нестеровском духе. Стенная живопись часовни была выполнена палехским художником Павлом Львовичем Париловым и сестрами обители. Они же написали все иконы для четырехъярусного иконостаса, который отделал известный позолотчик В. Р. Чубаров.

Среди множества святынь подворья главной считался старейший из списков чудотворной иконы Божией Матери «Умиление», украшенный дорогой ризой с жемчугом и драгоценными камнями. В храме были выставлены для всеобщего обозрения епитрахиль преподобного Серафима из разноцветной шелковой ткани с шелковым галуном и крестами и его поручи из красноватого цвета шелковой материи, шитые разноцветным шелком и кожаная рукавичка с правой руки, которую надевал преподобный Серафим при работе, большой обрубок соснового бревна из стен келии преподобного.

На особом аналое перед иконостасом был положен серебряный вызолоченный ковчег, в котором находились часть мантии преподобного Серафима и часть клобука, прежде надетые на его мощи, куски от дубового гроба и небольшая прядь его светлого цвета волос. Здесь хранилось также Святое Евангелие на славянском языке, принадлежавшее преподобному Серафиму. Оно было напечатано в Москве в 1817 году и по надписи, сделанной на заглавном листе, принесено в 1822 году от усердия иеродиаконом московского Петровского монастыря Антонием в дар великому старцу и подвижнику отцу Серафиму. Преподобный Серафим пользовался им во время молитвы и, как свидетельствует другая надпись на этом Евангелии, передал его за три года до своей блаженной кончины монахине Дивеевского монастыря Ирине. При служении молебнов в часовне пользовались этим Евангелием.

Освящение часовни в честь преподобного Серафима Саровского на московском подворье Серафимо-Дивеевского монастыря состоялось 19 июля/1 августа 1912 года, в день рождения и открытия мощей святого старца.

18 июля всенощное бдение совершал второй священник Марфо-Мариинской обители протоиерей Евгений Синадский с настоятелем Воскресенской, что в Кадашах, церкви протоиереем Николаем Смирновым и священником Дивеевского монастыря Иоанном Полидорским. Пели монахини Дивеевского монастыря местным распевом. В положенное время был исполнен дивеевским распевом акафист преподобному Серафиму. На богослужение собралось множество богомольцев.

19 июля с раннего утра часовня была открыта для посетителей, желавших сделать посильные пожертвования на свечи и на масло, приобрести образки преподобного Серафима, сосуды с водой из его источника и крестики.

Освящение часовни началось в четвертом часу дня. Из церкви святых мучеников Адриана и Наталии на это торжество пришел многолюдный крестный ход. Богослужение возглавил Преосвященный Анастасий, епископ Серпуховской. Ему сослужили благочинный монастырей настоятель Московского Знаменского монастыря архимандрит Модест (Никитин), настоятель Кадашевской церкви протоиерей Николай Смирнов и духовенство из церквей Марфо-Мариинской обители и Адриановской. Хор монахинь Дивеевского монастыря под управлением рясофорной послушницы Веры Чичаговой исполнил песнопения дивеевским распевом. Во время молебна Преосвященный Анастасий читал кондаки из акафиста преподобному Серафиму, а монашествующие исполняли икосы нараспев.

После освящения воды архиерей окропил стены часовни святой водой при пении стихир преподобному Серафиму и иконе Божией Матери «Умиление». Затем Преосвященный Анастасий произнес проповедь, в которой обратил внимание на то, что святой саровский старец особенно любил Дивеевскую обитель. Свое проникновенное слово архиерей завершил выражением надежды: «Мы твердо веруем, что малое стадо дивеевских инокинь в Москве будет любезно преподобному Серафиму и будут любезны его сердцу все те, кто будут приносить в эту часовню свои жертвы и молиться в ней. Пусть же на этом месте постоянно будут возноситься хвала и молитвы преподобному Серафиму! Ублажим же, братие, его память и будем непрестанно восхвалять его имя, как наставника монахов и собеседника ангелов».

Часовня на 1-й Мещанской улице стала излюбленным местом моления для благочестивых москвичей. В ней ежедневно совершались утром и вечером молебны преподобному Серафиму, а по воскресеньям – Божией Матери «Умиление», по субботам – панихиды по благотворителям обители.

«Часовня всегда полна народом, – описывает в журнале «Светоч» свои впечатления богомолец того времени. – Дважды в день совершается молебен с акафистом, который поется просто, но чу́дно монастырским хором. По субботам – всенощная. Беспрестанно служатся частные молебны. Часовня-маяк влечет к себе, притягивает. Бросаешь работу и едешь туда, где все полно света, где сам святой Серафим встречает всех, как бы говоря: "Радость моя, что тебе?" Тяжел и темен тот день, в который мне не удается посетить часовенки, чтобы получить благословение от угодника, прикоснуться к его ризе, облобызать его камень и часть древа кельи его. Как бы ни было тяжело на душе, все слетает, как только войдешь в часовню и увидишь дивный лик подвижника! Он написан прекрасно, вся живопись прекрасная, и это дело рук дивеевских инокинь. Дивно написан лик Божией Матери Умиления, пред иконой Которой и почил преподобный. Нет у меня большей радости, большего счастья, как посещать часовню и греться здесь душою, целиться сердцем».

Во время молебна с акафистом приходило столько богомольцев, что не все могли войти в часовню, и часть молящихся стояла снаружи, на тротуаре. Для них отрадой было то, что справа, при входе в часовню, находилось живописное изображение саровского старца на камне, искусно сложенном из кусков того громадного камня, на котором и совершал свое ночное моление батюшка Серафим. Камень был одной из главных святынь часовни, и прохожие верующие в течение всего дня беспрестанно заходили сюда приложиться к нему, поставить свечку и помолиться.

Жизнь подворья в начале XX века

При часовне жил постоянный штат монашествующих из Дивеевского монастыря. Сестры несли на подворье клиросное, церковное, трапезное, швейное послушания, работали в иконной лавке, пекли хлеб, дежурили в часовне преподобного Серафима, несли череду неусыпного чтения Псалтири и пения молебнов.

Первые насельницы подворья прибыли в Москву в августе и декабре 1912 года, после освящения часовни. Это были Параскева Федоровна Лысякова, Параскева Тимофеевна Лобанова (инокиня Параскева), Надежда Федоровна Голомазова (схимонахиня Анфия) и Анна Бобкова.

28 августа 1912 года прислали старшую подворья – монахиню Раису. Первые прошения в городскую управу о разрешении строительства подписывала она. Про нее нет никаких сведений: ни мирское имя, ни фамилия, ни происхождение не известны. Затем, уже в советское время, мать Раису сменила монахиня Анфия (Матрона Герасимовна Колесова) – деятельная и известная всей округе; как она сама говорила: «Меня-то на Мещанской все знают». Была она малообразованная, «из простых», но отличалась административно-хозяйственными способностями и практической смекалкой.

В начале 1914 года на подворье в Москву приехали трудиться еще тринадцать сестер: послушницы Матрона Герасимовна Колесова, Марфа Фокиевна Козина, Евгения Ивановна Кураженкова, Анна Трофимовна Казакова, Елена Александровна Казакова, Анна Павловна Волкова. Пелагея Николаевна Морозова, Мария Михайловна Марфина, Александра Алексеевна Сырова, Татьяна Стефановна Сухина, Ольга Дмитриевна Порошина, Ольга Михайловна Филиппова и Агриппина Андреевна Фотькина.

Деловой и рассудительный Федор Васильевич Долгинцев предусмотрел все необходимое для безбедного существования дивеевских сестер в Москве. В подаренной им усадьбе на 1-й Мещанской в 1914–1915 годах были выстроены новые здания; вдоль задней границы участка, на месте снесенного сарая, по проекту архитектора П. В. Харко поставили трехэтажный каменный с подвалом жилой дом, в котором находились келии сестер и квартиры священно- и церковнослужителей монастыря. Сестринские кельи находились и в главном доме, который выходил фасадом на улицу.

Кроме этого здания, по соседству, в 1-м Грохольском переулке в домах 15 и 17, арендованных Дивеевским монастырем у Странноприимного дома графа Шереметева, сдавались внаем квартиры, и это давало денежные средства на содержание подворья. Свою усадьбу на 2-й Мещанской (дом № 59) с прудом и прекрасным садом Долгинцев в 1912 году также подарил Дивеевской обители.

Вся обстановка подворья, его неповторимый стиль, святыни, своеобразие образа жизни и традиций, особенности богослужения погружали богомольцев в ту необычную духовную атмосферу, которая привлекала паломников в Дивееве. Здесь происходило соприкосновение с вечностью, с чудом, с благодатью Божией, давалось сладостное утешение преподобного саровского старца.

После октябрьского переворота на подворье еще некоторое время сохранялось это непередаваемое своеобразие дивеевского образа жизни и духа.

В 1918 году вышел декрет «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви», в котором было сказано, что «никакие церкви и религиозные общества не имеют права владеть собственностью», и все имущество существующих в России церквей и религиозных обществ объявлялось народным достоянием. Вслед за этим началось планомерное уничтожение и разграбление церквей и монастырей.

В 1919 или в 1920 году, желая поддержать дивеевских сестер, на подворье приехал Патриарх Тихон. Первосвятитель зашел в часовню, помолился, приложился к камешку преподобного, побеседовал с сестрами и уехал на Троицкое подворье, где он в то время жил и где часто у него бывали сестры. Как вспоминала об этом периоде монахиня Анфия, звали они Святейшего послужить у них на подворье, но он не смог принять это приглашение.

Сестер подворья приглашали петь на патриаршии службы, которые проходили на Троицком подворье. «Пели они прекрасно, – отмечает современник. – Хор имел какое-то совершенно своеобразное звучание; ансамбль был настолько спетым, что слышался как бы единый нежный звук какого-либо неведомого музыкального инструмента вроде небольшого органа или фисгармонии. Поэтому, когда в порядке очереди с другими московскими монастырями на Троицком патриаршем подворье пели монахини Серафимо-Дивеевского подворья, то служение Святейшего Патриарха Тихона приобретало особо нарядный и очень своеобразный колорит».

После того, как Первосвятитель вынужденно сменил место жительства и поселился в Донском монастыре, сестры по-прежнему навещали его. Однажды монахиня Анфия приехала к Святейшему поздравить его с Пасхой и передала в подарок от игумении Александры белую шерстяную рясу. Патриарх Тихон усадил мать Анфию, долго беседовал с ней, поблагодарил за подарок и за хлопоты о нем.

23 апреля 1922 года в часовне на Дивеевском подворье власти конфисковали большое количество церковной утвари в соответствии с постановлением об изъятии церковных ценностей в помощь голодающим. 2 февраля 1923 года часовню закрыли, и все имущество было передано Троицкому подворью, где в то время обосновались представители «Живой Церкви». Под обновленцами дивеевская часовня находилась шесть лет – с августа 1923 года по август 1929-го, – ее заведующим был председатель обновленческого Синода, бывший управляющий Нижегородской епархией митрополит Евдоким (Мещерский).

В те годы в Москве происходило «уплотнение», за счет которого государство освободило двенадцать тысяч комнат для новых жильцов – жителей подвалов, рабочих окраин и приезжих. Дивеевское подворье тоже «уплотнили». В «Книге для записывания лиц, проживающих в доме Серафимо-Дивеевского монастыря» мы видим знакомые фамилии сестер, трудившихся на подворье. Записаны проезжавшие через подворье или приезжавшие в Москву на некоторое время сестры, рабочие, близкие монастырю люди, например, Петр Петрович Арцыбушев. Все сестры прописаны были в 1-й квартире. А в квартирах 2-й, 3-й и 4-й, начиная с 1919 года, поселились посторонние жильцы. С сентября 1922 года в келейном корпусе Дивеевского подворья обосновался ответственный секретарь Антирелигиозной комиссии при ЦК РКП(б) Евгений Александрович Тучков. Расселение чекистов в церковные дома, жильцы которых представляли особый интерес для советской власти, было довольно распространенным в то время. И на Троицком подворье, и в Донском монастыре в домах, где жил Патриарх Тихон, расположились сотрудники ВЧК–ГПУ. Такое соседство, безусловно, создавало определенные сложности.

Однажды на подворье к Тучкову пришел местоблюститель Патриаршего престола митрополит Петр (Полянский). Дожидаясь приема, он увидел, как монахини пилят дрова, с огромным трудом справляясь с тяжелой пилой. Владыка Петр решил им помочь. Подоткнув полы рясы, не обращая внимания на смущенные протесты, сам распилил эти дрова.

После закрытия в 1927 году Серафимо-Дивеевского монастыря на подворье стали приезжать сестры, покинувшие обитель. Одни из них оставались здесь жить, другие останавливались на несколько дней проездом на родину. Сестры подворья понимали, что в дальнейшем им вряд ли удастся сохранить монастырский общинный образ жизни и с горечью в сердце ждали разгона. Они устроились работать в артель «Общее дело», стегали одеяла, рукодельничали и, благодаря этому кооперативному труду, получили гражданские права и имели источник средств для своего существования.

В 1920-х годах, возможно, на подворье в Москве находились мощи преподобного Серафима Саровского, увезенные из Саровской пустыни. Этот факт находит документальное подтверждение в письме директора Музея истории религии В. Д. Бонч-Бруевича председателю Совета по делам РПЦ при Совете Министров СССР Г. Г. Карпову, к которому приложен список мощей, находящихся в фондах. Под номером 5985 значится: «Мощи Серафима Саровского. Кости скелета, плохой сохранности, в специально устроенной витрине под стеклом, получены из часовни – 1-я Мещанская ул. в Москве, мощи находятся в фонде, отдельные предметы – епитрахиль, поручи и др. упакованы и отправлены в Ленинград, ящик № 268. 5 ноября 1947 года» (ГАРФ. Ф. Р–6991. Оп. 2. Д. 605. Л. 7).

Осенью 1929 года по постановлению Моссовета была упразднена часовня преподобного Серафима Саровского, ее помещение приспособили под жилье. В конце 1929 года здание заняли мастерские Института слепых. Главки часовни были сбиты. Фасад здания неузнаваемо изменился.

Это был год, когда по всей стране прошла волна закрытия и разрушения православных храмов и монастырей. Взорвали часовню Иверской Божией Матери, двухшатровые Воскресенские ворота Китай-города, двадцать пять московских монастырей, в том числе Чудов и Вознесенский в Кремле, Сретенский, Скорбященский, Богоявленский на Никольской, Страстной, Никитский, Симонов. В 1929 году была проведена самая кощунственная акция XX века – антирождество. В Москве из 500 действующих тогда храмов к 1 января 1930 года оставалось 224, а через два года только 87.

Изгнанные с подворья сестры разошлись, стараясь держаться по двое, по трое. Искали жилье, работу. Старались обосноваться рядом с храмами. Анна Казакова и Прасковья Лысякова поселились в колокольне Воздвиженской церкви бывшего Крестовоздвиженского монастыря на улице Воздвиженке, продолжали работать в артели «Общее дело». В 1930 году обеих арестовали и сослали в Северный край на три года. Вместе с ними по групповому делу проходило более трехсот человек – «бывшие монахи и монашки … из реакционных московских церквей "Воздвиженье", "Никола большой крест", "Даниловский монастырь" и т. п.», которые «живя скопищами, занимались активной антисоветской деятельностью, выражавшейся в организации нелегальных антисоветских "братств" и "сестричеств", оказании помощи ссыльным единомышленникам, произнесении проповедей контрреволюционного характера, антисоветской агитации о религиозных гонениях, чинимых соввластью и распространении всевозможных провокационных слухов среди населения, квартиры их являлись убежищем для всякого рода контрреволюционного элемента», как было записано в следственном деле.

Еще раньше, в 1927 году, в тюрьме оказались Анна Волкова и Надежда Голомазова. Их арестовали за то, что они помогали репрессированным сестрам и духовенству. После тюрьмы матушки были высланы на поселение в город Тамбов, где и прожили пять лет безвыездно. Каждые пять дней ходили отмечаться в НКВД. Сначала жили на квартире, потом купили собственный домик. Надежда работала в больнице, а Анна в это время была няней. Когда в 1944 году открылась в Тамбове церковь, Анна стала петь на клиросе, а Надежда служила алтарницей. Обе сестры были пострижены в мантию отцом Рафаилом (Брыскиным), насельником закрытого к тому времени Вышенского монастыря, впоследствии архимандритом. Они получили имена Антония и Анфия. Позже отец Рафаил постриг их в схиму, имена при этом он не изменил.

Матери Антонии являлся батюшка Серафим. Он исцелил ее, после того как однажды она упала в глубокий подпол и сильно расшиблась.

Матушки были строгие постницы. Мать Антония даже чай пила не с сахаром, а с солью, поясняя: «Я свой сахар уже поела». Служившие вместе с ней в тамбовском храме работницы вспоминали: «Анфия – святой человек была, за всех молилась, всех, бывало, перечтет. В алтаре и в церкви при ней хоть бы кто-нибудь заговорил. А сама – хоть бы она кому чего сказала – только молчит. Постница была – кушала один раз вечером. Ходила только в монашеском, никогда не снимала».

Мать Антония скончалась Великим постом, 17 апреля 1965 года, на Лазареву субботу. Мать Анфия дожила до 97 лет, ее кончина наступила в праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы в 1986 году.

Те матушки, которые оставались жить в Москве, вели примерно такой же образ жизни: соблюдали дивеевские правила, посещали богослужения в храмах и помогали там. Дожили кто до пятидесятых, а кто и до восьмидесятых годов ХХ века, и тихо отошли ко Господу. Упокоение многие нашли на ближайшем к Дивеевскому подворью Пятницком кладбище, за бывшей Крестовской заставой. Сейчас там есть так называемый «Дивеевский уголок», и нынешние сестры Дивеевского подворья навещают дорогие могилы.

Возрождение подворья

В 1930-х годах началась реконструкция 1-й Мещанской. Магистраль, которая вела к Всесоюзной сельскохозяйственной выставке, стала преображаться, были уничтожены палисадники. В результате улица стала значительно шире, но ушел непередаваемый уют этой местности. В 1934 году убрали булыжник из мостовой и залили ее асфальтом. Появились большие кирпичные дома.

По одному из новых проектов 1-ую Мещанскую как раз в том месте, где стояли здания, прежде принадлежавшие Дивеевскому подворью, должна была прорезать осевая магистраль, идущая от Комсомольской площади к Белорусскому вокзалу. Реализация проекта началась со сноса церкви святых мучеников Адриана и Наталии, но на этом и завершилась. Теперь на месте церкви находится сквер между домами 11 и 13.

Со временем 1-я Мещанская, продолжавшие ее улицы Большая Алексеевская, Большая Ростокинская и отрезок Ярославского шоссе образовали единую магистраль. Ее назвали проспектом Мира в честь Всемирного фестиваля молодежи и студентов, который прошел в Москве в 1957 году.

В последней трети XX века была уничтожена вся мелкомасштабная застройка в северной части владения бывшего Странноприимного дома, а ныне НИИ скорой помощи имени Н. В. Склифосовского. Одновременно снесли во владении № 24/1 по проспекту Мира двухэтажный каменный жилой дом рубежа XVIII–XIX веков, а также каменную застройку вдоль западной и южной границ; во владении № 22 – хозяйственный корпус; во владении № 20 – жилой дом Серафимо-Дивеевского монастыря. Северную часть квартала, примыкающую к Грохольскому переулку, заняли современные многоэтажные жилые дома, здание префектуры Северо-восточного административного округа (первоначально в этом здании находились райком КПСС и райисполком Дзержинского района), хирургический корпус института имени Н. В. Склифосовского.

После возобновления Серафимо-Дивеевского монастыря с середины 1990-х годов начались переговоры с Московской мэрией о возвращении подворья. 25 июля 2002 года был издан указ Святейшего Патриарха Алексия II о возрождении в Москве подворья Серафимо-Дивеевского монастыря. Историческое место вернуть не удалось. Осенью 2002 года был выделен земельный участок рядом с бывшим Дивеевским подворьем − на проспекте Мира, 24. К 2004 году проект был готов, и началось его согласование. Через три года, 21 июня 2005 года, вышло распоряжение Правительства Москвы «О строительстве объектов Патриаршего подворья Свято-Троицкого Серафимо-Дивеевского женского монастыря по адресу: проспект Мира, владение 22–24 (Центральный административный округ города Москвы)».

Начало проекту положил заслуженный архитектор Российской Федерации, член Союз архитекторов России с 1962 года, академик Александр Иванович Шипков. Доработал и завершил проектирование подворья архитектор Олег Рюрикович Протопович († 2018 г). Генеральным подрядчиком выступил Игорь Леонидович Иванов. В здании – два подземных и три наземных этажа жилых корпусов. Его фасады спроектированы в неорусском стиле с элементами стиля «модерн», характерного для зданий, построенных в этой части проспекта Мира.

16 мая 2008 года по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II на подворье Серафимо-Дивеевского монастыря архиепископ Георгий, ныне митрополит Нижегородский и Арзамасский, совершил чин освящения закладного камня в основании строящегося храма.

Обращаясь к участникам этого торжественного события, нижегородский архипастырь сказал, что сейчас время, благоприятное для созидания новых церквей, и отметил, что здесь, в центре Москвы, заложен первый храм, посвященный Собору Дивеевских святых. Престольный праздник совершается 27 июня, на следующий день после дня памяти первоначальницы Дивеевской обители преподобной Александры.

Еще шли строительные работы, а в телефонном справочнике Москвы уже было указано подворье Серафимо-Дивеевского монастыря на проспекте Мира. Москвичи с нетерпением ожидали, когда же оно откроется: звонили в монастырь, задавали вопросы, желали помочь.

В середине ноября 2008 года храм московского подворья был увенчан золотыми куполами. Примерно в то же время начались работы над внутренним оформлением храма. Их организацию и финансирование осуществила Ирина Вячеславовна Абрамо́вич. Художественный руководитель проекта Наталия Александровна Чикризова предложила взять за основу оформление храма Христа Спасителя в Полях из ансамбля монастыря в Хоре (Стамбул). В соответствии с поставленной ею задачей росписи выполнил Владимир Анатольевич Ермилов. Его творческий путь начался в Троице-Сергиевой лавре с росписи академического Покровского храма и семинарского, освященного в честь преподобного Иоанна Лествичника. На московском подворье стиль оформления совершенно иной – более контрастный, яркий, эмоционально приподнятый. Тон задает темно-синий глубокий голубец фона.

И в Хоре, и на Московском подворье внимание молящихся концентрируется именно на горних высях, на Царствии Небесном, на тех краеугольных новозаветных сюжетах, на которых зиждется христианство. Поэтому внимание зрителя концентрируется вертикальными порядками. Это Господь Вседержитель в куполе и несущие сферу небесной славы архангелы и пророки, Пресвятая Богородица – в конхе, апостолы – в парусах, на стенах – крупные изображения святых и новозаветные сюжеты Евхаристии, Благовещения, Рождества Христова, Страшного суда. Вся роспись храма, богато украшенная разнообразными растительными и орнаментальными узорами, пронизана духом радостного прославления Бога и торжества.

В алтаре «Служба святых отцов», являясь одной из центральных сцен алтарной декорации, представляет собой символическое изображение небесного богослужения, совершаемого сонмом святых архиереев. На хорах храма в системе его росписи выделены те святые, которые покровительствуют сестрам и благодетелям подворья. Цокольную часть по периметру всего храма занимает полоса полилитии, или мраморировки – традиционного декоративного элемента, имитирующего мраморные панели, которыми во многих византийских храмах облицовывали нижнюю часть стен.

В работе над росписью храма Владимиру Анатольевичу Ермилову помогали его младший сын Николай и Андрей Костяев.

Иконостас, как и росписи, ориентирован на древне-византийские образцы. Его изготовил резчик по камню Алексей Викторович Чекматов. Выполненный из белого мрамора, иконостас доминирует в храмовом пространстве, своей светоносностью олицетворяет восхождение от греховного к горнему. Он очень простой по своей конструкции, низкий, без излишеств и позволяет молящимся видеть роспись конхи* (Сноска: Конха – элемент древневизантийской храмовой архитектуры, представляющий собой перекрытие в форме полукупола над полуцилиндрическими частями зданий, такими как апсида или ниша.) алтаря, делает ее частью пространства храма. Цвет, арочные обрамления икон, разделенные между собой полуколоннами, ажурные царские врата придают иконостасу легкость и воздушность.

В июле 2009 года мозаичисты московской мастерской «Преображение» изготовили мозаичные иконы и разместили их на внешней стороне стен храма во внутреннем дворике и на фасаде.

Здание подворья гармонично вписалось в современный ритм проспекта Мира. Маковки храма-часовни хорошо видны и со стороны Сухаревской площади, и со стороны церкви святителя Филиппа; и уже кажется, что всегда стояло на этом месте серо-зеленое здание, на фронтоне которого преподобный Серафим на камне молится за весь мир.

В ночь с 1 на 2 февраля 2011 года на временном антиминсе архиепископ Георгий, ныне митрополит Нижегородский и Арзамасский, совершил на подворье первую Божественную литургию. Через три дня по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла глава Нижегородской епархии освятил храм чином малого освящения, и с этого дня здесь совершаются ежедневные богослужения. Первую Божественную литургию в новоосвященном храме 5 февраля 2011 года совершил архиепископ Георгий.

По окончании богослужения благочинный Сретенского благочиния Москвы протоиерей Олег Клемышев с радостью отметил, что монашеская молитва пришла из Серафимо-Дивеевского монастыря сюда, в центр Москвы, чтобы помочь жителям столицы в суете большого города встать перед Богом, открыть Ему свои сердца. Подворье Серафимо-Дивеевского монастыря отец Олег назвал «жемчужиной первопрестольного града Москвы».

В своей проповеди Высокопреосвященный Георгий сказал: «Врачуется еще одна рана богоборческой жизни наших предков. Некогда здесь было Дивеевское подворье, во время богоборческой жизни оно было разрушено. И вот, по милости Божией, трудами матушки игумении с сестрами, вкладами многих и многих людей мы вновь получаем частицу четвертого удела Матери Божией здесь, в первопрестольном граде Москве. Для нас великая радость, что Господь именно нас призвал потрудиться в этом святом деле. Сейчас много говорится о духовном возрождении, о нравственности, чистоте, праведности – и совершенно правильно, потому что без возвращения к нашим традициям у нас будет малый результат. А в российской традиции первостепенную позицию занимал храм Божий – не просто сам по себе, как строение, а как место соборной молитвы. И мы будем надеяться и просить Господа, чтобы молитва в этом святом месте не оскудевала, а благословлялась и продолжалась».

18 июня 2011 года, на отдание праздника Пресвятой Троицы, архиепископ Георгий, ныне митрополит Нижегородский и Арзамасский, освятил часовню в честь преподобного Серафима Саровского, находящуюся во внутренних покоях на третьем этаже. Основная тематика росписи часовни посвящена обретению (первому и второму) и перенесению мощей преподобного Серафима Саровского, а также Соборам Дивеевских, Московских, Радонежских святых. В подкупольном пространстве часовня венчается образом Пресвятой Троицы.

«Ко всеобщей радости освятили мы часовню именно на отдание праздника Троицы, – отметила игумения Сергия. – А открыли именно в год столетия подворья Дивеевского монастыря в Москве».

«Много трудов матушки игумении Сергии, сестер обители и попечителей положено на создание этого подворья. Сколько людей собралось и объединилось здесь во славу Божию под покровом Царицы Небесной по молитвам преподобного батюшки Серафима!» – сказал по завершении освящения часовни владыка Георгий. Архипастырь заметил, что теперь, с освящением часовни, сестры получили возможность и соборно помолиться в храме, и уединенно – в часовне своего небесного покровителя.

По публикациям в дореволюционных газетах известно, что прежде в храме-часовне на московском подворье хранились «кожаная рукавичка с правой руки, которую надевал преподобный Серафим при работе», часть мантии и «большой обрубок соснового бревна из стен келии преподобного». И теперь в церкви, освященной в честь Собора Дивеевских святынь, богомольцы смогут приложиться к рукавичке батюшки Серафима, к части его мантии и фрагменту келии, в которой святой старец жил в саровском лесу. В 2016 году, на следующий день после празднования Явления Божией Матери преподобному Серафиму на источнике, эти святыни привезла на московское подворье обители благочинная Серафимо-Дивеевского монастыря монахиня Екатерина (Чернышева).

В храме имеются частицы мощей преподобного Серафима Саровского и других Дивеевских святых, иконы Божией Матери «Умиление» и батюшки Серафима, молящегося на камне, старинного дивеевского письма.

Патриаршее подворье

В конце 2010 года на подворье стали приезжать первые насельницы. Сейчас здесь трудятся двенадцать сестер. Они живут по Дивеевскому уставу, данному Самой Царицей Небесной преподобному Серафиму. День начинается и завершается монашеским правилом, которое состоит из утренних и вечерних молитв, полунощницы, чтения двенадцати избранных псалмов, Апостола и Евангелия, 400 поясных поклонов – Господу, Богородице, всем Небесным Силам бесплотным, преподобному Серафиму, всем святым земли Дивеевской и всем святым. В течение дня трижды сестры исполняют правильце преподобного Серафима. В воскресные дни по его заповеди перед литургией в храме совершается параклис Божией Матери, вечером в воскресение на утрене – акафист преподобному Серафиму.

Сестры, живущие на подворье, трудятся на обычных монастырских послушаниях. Они участвуют в богослужениях: алтарничают, церковничают, читают и поют. Пекут просфоры, шьют одежду для сестер, трудятся на кухне и обслуживают трапезу. Есть среди них старшая сестра, благочинная, казначея, келарь – все, как в любой монашеской общине. Главная задача подворья – прием в Москве приезжающих из Дивеева матушки игумении и сестер.

Живущие на подворье сестры, помня библейские слова о том, что любовь к пришельцу есть подражание Богу, Который любит пришельца и дает ему хлеб и одежду (Втор. 10, 18), с простотой и сердечностью принимают гостей, делятся с ними и богослужением, и трапезой, и той особой тишиной, которая так привлекательна в монастырях.

К подворью стремятся москвичи, любящие Серафимо-Дивеевский монастырь. Здесь они приобщаются тихой, созерцательной иноческой жизни. Здесь ощущают дух любимого Дивеева.

Батюшка Серафим в свое время наставлял своих учениц, что первой добродетелью для обители является соблюдение устава, а второй – странноприимство. Следуя этому наставлению, сестры московского подворья кормят бездомных, которых называют странниками.

Дивеевское подворье в Москве выполняет свою миссию, участвуя в церковной жизни столицы. Оно входит в Сретенское благочиние и включается во все его мероприятия. Так, служащие на подворье священники с певчими сестрами, по череде с другими храмами Первопрестольной, служат паракалис с акафистом в Иверской часовне перед московской Вратарницей.

Вечером 22 марта 2013 года, в канун субботы 1-й седмицы Великого поста, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл в храме в честь Собора Дивеевских святых совершил полиелейную утреню. В этот день праздновалась память 40 мучеников Севастийских. Его Святейшество осмотрел помещения подворья и отметил, что, проезжая по проспекту Мира, он всегда обращал внимание на это здание и давно имел желание побывать на подворье Серафимо-Дивеевского монастыря. На память об этом посещении Святейший Владыка передал в храм список Курской-Коренной иконы Божией Матери, празднование которой совершалось накануне его приезда, 21 марта. Первосвятительское посещение было особенно значимо, ведь подворье Серафимо-Дивеевского монастыря с самого начала своего существования имеет статус Патриаршего, а это значит, что оно находится в непосредственном подчинении Патриарха. Во время богослужений это подчеркивается возгласами: «Святейший Владыко, благослови» и «Испола эти деспота».

Ощущение Божественного присутствия – то, что особенно привлекает на Дивеевском подворье. Сделав всего несколько шагов с мостовой – из жизни, где царствует мирская логика бытия, попадаешь в другое измерение, где за алтарными дверями постоянно совершается таинственное жертвоприношение и непрестанно звучит молитва, а монашествующие своей жизнью говорят об опыте жизни в Боге. Здесь красота и утонченность – в каждом предмете. Здесь тишина иного мира. И приходящие на подворье люди начинают всматриваться в глубину себя, обретают в своих душах мир, тишину и истинный покой.