Почему Иуда предал Христа?

Самое это предательство, и все поведение, каким оно сопровождалось, обнаруживают в Иуде непоколебимую ненависть к Христу. Он действовал без всякого сожаления, быстро и уверенно. Кроткие слова Христа нисколько не поколебали его решения. Он вел себя дерзко по отношению к Учителю, когда Мария помазала Его ноги драгоценным составом: он старался уличить Его в противоречии; не менее дерзко спросил он Его о предательстве на тайной вечере: «Не я ли Равви?» Наконец он предал Его с холодным презрением и злою насмешкой.

Все это не оставляет сомнения, что Иуда потерял всякое уважение и любовь к своему Учителю; полное разочарование и ненависть сменили прежние чувства. Потерять уважение и любовь он мог, конечно, только потеряв веру в Него. Только полная потеря веры в Христа, как Мессию, дает нам возможность понять поступок Иуды, как раньше эта же вера объясняла, почему он последовал за Ним.

С некоторых пор Иуда стал замечать, что деяния Христа совершенно не соответствуют его мессианским надеждам. Слишком кротки были Его поучения; слишком мало Он заботился о предстоящем воцарении, и о свержении римского ига. Наконец сюда присоединились Его грустные предсказания, совершенно несовместные с представлением о царствующем Мессии. Чудеса, которые Он совершал, были по большей части исцеления, а для приобретения власти над народом нужны были более яркие знамения, которые показали бы всем, что Он истинный Мессия. Один раз возникшее сомнение разрослось и быстро перешло в полное неверие. Вся жизнь Иисуса и все Его слова при более внимательном рассмотрении доказывали Иуде, что Он совершенно не тот Мессия, которого он хотел видеть в Нем. И это было верно, ибо царство Христа есть царство “не от мира сего”, а Иуда желал и ждал именно мирского царства. Тогда его Учитель представился ему лжепророком, лжемессией, и он возненавидел Его. Он считал себя обманутым и решил мстить. Как иудей, он был мстителен и не прощал.

Лжепророки подлежали смерти, и он решил предать Иисуса. Он знал, что иудейские священники ненавидят Иисуса и думал, что правда на их стороне. Приближавшийся праздник Пасхи пробудил в нем религиозное чувство. Он почувствовал своё единство с еврейским народом и испугался: не изменник ли он? Если он теперь предаст Иисуса, думал Иуда, то этим отомстит ему за обман, и отдав Его по закону в руки священников, как лжепророка, тем самым снимет с себя вину и вернется в лоно иудейства. Ведь, если Христос – не Мессия, то вполне правы те, которые преследуют Его. Такие мысли привели Иуду к врагам Христа и заставили его действовать с ними заодно. Иудеи обрадовались и дали ему денег. Он принял это, как справедливую награду; он чувствовал себя и их вполне правыми. Они дали ему ничтожную сумму в 30 сиклей, обычную цену раба.

В тот день, когда Иисуса повели на казнь, совершилось событие, о котором так повествует евангелист Матфей (Мф. 27, 3–10): «Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и раскаявшись, возвратил тридцать сребренников первосвященникам и старейшинам, говоря: “Согрешил я, предав кровь невинную”. Они же сказали ему: “Что нам до того? смотри сам”. И, бросив сребренники в храме, он вышел; пошел и удавился».

 

 

Как мог совершиться в Иуде такой страшный перелом? Что произошло в его душе? Как пришел он к сознанию своей вины и к самоубийству? Некоторое указание дают его слова «согрешил я, предав кровь невинную».  Значит раньше он не думал, что это – кровь невинная, и считал Иисуса виновным. Когда же изменилось его отношение? Евангелие говорит: когда он увидел, что Иисус осужден. Следовательно, суд над Иисусом и приговор этого суда произвели в нем тот нравственный перелом, который привел его к самоубийству.

Вероятно, Иуда присутствовал на этом суде и мог видеть Иисуса и Его обвинителей. Прежде всего ему бросились в глаза крайнее пристрастие судей, их растерянное искание улик, их лицемерие: показания лжесвидетелей были явно нелепы или недобросовестны, приговор был произнесен поспешно и необоснованно; жизнь и учение Иисуса вовсе не были представлены на суде, как бы то следовало. Наконец, не был соблюден прямой закон, по которому казнь приводилась в исполнение лишь спустя сорок дней после произнесения приговора; это давало возможность недовольным обжаловать приговор, выступив в защиту обвиненного. Иуду, конечно, поразило такое неуважение к закону со стороны законников и хранителей народной веры и обычаев. Они предстали ему в новом свете; он усумнился в их честной преданности закону, в их святости.

С другой стороны Христос держал Себя достойно и величественно. Он не оправдывался и не искал спасения. Это не могло не произвести глубокого впечатления на изменившего ученика. «Если он и не Мессия, – думал Иуда, – то во всяком случае человек высокой нравственности и огромной силы духа». Особенно Он казался величественным по сравнению со своими судьями.

Но решающее действие на совесть Иуды имел суд у Пилата. Здесь он увидел, что посторонний, незаинтересованный человек, язычник, безусловно признал праведность Иисуса и почувствовал решительное отвращение в Его обвинителям. Эти последние вели себя совершенно несовместно с достоинством высших иерархов народа.

Особенно поражен был Иуда тем, какое обвинение они выставили перед Пилатом как главное, посредством которого им удалось добиться осуждения Иисуса. Они обвиняли Его в том, что Он сделал себя царем Иудейским, а всякий делающий себя царем – противник кесарю, и как таковой должен быть казнен. Прежде всего Иуда понимал, что это обвинение совершенно ложно: он потому ведь и покинул Иисуса, потому-то и усумнился в Нем, что Тот медлил объявить себя царем, и даже прямо уклонился от этого.

Он видел также, что это обвинение явно недобросовестно со стороны обвинителей: они сами знали хорошо, что Иисус никогда не стремился стать народным вождем или царем земным. Но главное – все это обвинение совершенно недопустимо в устах истинных иудеев. Обвинять иудея в том, что он «противник кесарю», нелепо, ибо всякий истинный иудей должен быть таковым. Если бы Христос, действительно, объявил себя царем иудейским и противником кесаря, то все истинные иудеи должны бы встать на защиту Его, а не отдавать Его в руки римлян. Поэтому строить такое обвинение – значит лицемерить и изменять коренным верованиям народа.

Полное ничтожество свое эти первосвященники, книжники и старейшины разоблачили перед Иудой, когда закричали: «Нет у нас царя, кроме кесаря!» Это уже была открытая измена мессианским надеждам, полное попрание всего, что было дорого сердцу иудея. Теперь Иуда увидел, что это не духовные вожди иудейства, хранители народной веры, а трусливые ставленники римского правительства, трепещущие за своё положение. Он подумал: «Быть может, истинного Мессию они предали бы точно также, как теперь предают этого кроткого праведника». Иуда не мог уверовать в Христа теперь, так как он не мог себе представить поругание и смерть истинного Мессии, но он не мог больше верить и в правоту иудейских священников; он ощущал полную потерю веры: те, которых он считал хранителями истины, оказались изменниками народу, лицемерными лжецами.

Тогда совесть заговорила в нем; его поступок представился ему в ином свете: он совершил обыкновенное предательство расположенного к нему Учителя. Встали мучительные воспоминания о светлых днях совместной жизни, о кротости Учителя, о святых делах Его. И теперь на суде Он не отступил, не убоялся; Он стал еще спокойнее и тверже.

Иуда понял, что предал на смерть совершенно невинного человека. Он пошел к первосвященникам и прямо высказал им свой взгляд на дело. Быть может, он еще надеялся, что они оправдаются пред ним, успокоят его растерзанную совесть, но они ответили: «Что нам до того? смотри сам». Трудно придумать более бездушный ответ. Иуда понял, с кем имел дело. Теперь ему уже не к кому было обратиться на земле. В душе не оставалось никакой веры, никакой надежды. Он безвозвратно погиб.

Святитель Димитрий Ростовский

Read More:

«Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря» митрополита Серафима Чичагова: особенности эпической формы

В России XIX века сословные традиции в значительной степени определяли образ жизни, интересы и деятельность человека. Границы сословий были трудно преодолимыми: дворянство и духовенство жили в своих замкнутых мирах, лишь немногим удавалось достичь успеха и на светском, и на духовном поприще. Леонид Михайлович Чичагов прожил в этом отношении крайне необычную жизнь. Родился он в 1856 […]

Монашеский путь

5 декабря 2018 года исполнилось 80 лет со дня рождения проживающей в Серафимо-Дивеевском монастыре схимонахини Зиновии (Черевко). С детских лет полюбившая Господа, она была готова на тяжелейший труд ради того, чтобы по-настоящему жить Богом. Ее монашеский путь, хотя и был очень тяжелым, но сама мать Зиновия определяет его как радость. Вот ее рассказ: – У […]

Слово об усопших в вере и о том, какую пользу приносят им совершаемые о них литургии и раздаваемые милости

Древний враг, который уязвляется братолюбием, раздирается верою, умерщвляется упованием, поражается милосердием, внушил некоторым странную и богопротивную мысль, будто все богоугодные дела, совершаемые по смерти, не приносят никакой пользы для умерших. «В Писании, говорят, сказано: приимет кийждо, яже с телом содела, или блага, или зла (2 Кор. 5, 10). Еже аще сеет человек, тожде и пожнет (Гал. 6, 7). Во аде […]