Матушка Манефа

Со Святой Земли никогда не уезжают насовсем. В нас остается глубокий след, запечатлевшийся в душе, сознании и сердце. Мы не расстаемся с людьми, с которыми мы там познакомились, которых узнали, как своих сродников во Христе, и которых мы полюбили такой любовью, несмотря на то, живы ли они, или уже скончались в момент нашего отъезда. Молитвой я остался соединенным с ними. Я молился за упокоение души моего дорогого батюшки отца Игнатия, а за всех остальных я молился об их здравии и спасении. Когда люди соединены молитвой, для них не существуют расстояния. Таким образом, я многие годы молился и о Матушке Манефе. Я не знал, жива ли она. Когда я в 2003 году впервые посетил Дивеево, восстановление которого тогда было в разгаре, я увидел ее могилу. С тех пор я молюсь об упокоении ее доброй души. Пять лет тому назад, в 2014 году, я снова посетил могилу матушки, и в третий раз этой весной, в 2019 году.

Прекрасный монастырь святого Серафима Саровского, в котором покоятся его святые мощи, сейчас полностью обустроен, и никто не мог бы даже подумать, что здесь несколько десятилетий находились только руины величественных святынь. Он напоминает сад Богородицы, именно так, как об этом предсказал святой Серафим Саровский, и когда исполнится время, и когда враг рода человеческого будет править, он не сможет вступить на территорию, огражденную Канавкой. Против него молитвой и подвигом будут сражаться монахини на земле и все небожительницы.

Твердо верю в то, что среди них будет и моя матушка Манефа, решительная и неустрашимая.

Никто на знал о моем отношении к матушке Манефе и не обращал внимания на то, что какой-то монах из далекой Сербии молится на ее могилке. В этом году это заинтересовало игумению Сергию и сестер, особенно, когда они узнали, что я, житель далекой Сербии, знал ее, а многие насельницы монастыря не познакомились с ней.

Матушку Манефу, я об этом узнал только сейчас, они почитали юродивой Христа ради. Она похоронена рядом с Пашенькой – Прасковьей, возле самого алтаря Троицкого храма, в котором почивают мощи святого Серафима Саровского.

Мое знакомство с матушкой Манефой не было только знакомством, но намного больше, взаимным уважением, духовной близостью. Я, действительно, почитал ее как мать, как духовную мать, потому что она была моей восприемницей на постриге, и таким образом она стала моей духовной матерью. Я так это воспринимал, и мне кажется, что она меня приняла как духовное чадо.

С матушкой Манефой я познакомился в Хевроне в 1984 году, осенью, в конце октября. Я регулярно, как это описано в моей книге «Встречи со старцами»* посещал моего духовника, старца Игнатия. Я приезжал в Хеврон каждое воскресенье после литургии в Вифлееме, где я находился на послушании при храме Рождества Христова. Так как литургия в Вифлееме начиналась рано, после Божественной литургии я мог поехать в Хеврон на автобусе, в русский монастырь Святой Троицы, т.е. в монастырь возле Мамврийского дуба, как его зовут в народе. Это – чудесный монастырь, посвященный Святой Троице в память о Святой Троице, которая в виде трех ангелов-странников явилась к праотцу Аврааму, и он угостил их в тени Мамврийского дуба. В храме, кроме алтаря в честь Святой Троицы, есть еще два придела, посвященные праотцу Аврааму и Сарре и святому Николаю Мирликийскому.

В монастыре возле Мамврийского дуба жили старцы: Игнатий, духовное чадо оптинских старцев, и монах Георгий. Они были неусыпающими и постоянно молились. Они спали поочередно несколько часов и по очереди читали молитвы. Они сильно пострадали в Отечестве в течение Второй мировой войны и после нее, а на закате земной жизни обрели покой возле великой святыни.

Монастырь Святой Троицы принадлежал Русской Православной Церкви Заграницей, которая тогда не общалась с монастырями и монашествующими Московской Патриархии. Но старец Игнатий приходил в Горненский монастырь (Горний город Иудин, еврейская Хадасса, построенный на месте рождения святого Иоанна Крестителя), несмотря на то, что он принадлежал Московской Патриархии. Старец в сестрах увидел настоящих подвижниц и молитвенниц, он знал, что многие из них пострадали Христа Бога ради, а самые старые из них приехали сюда после роковой Октябрьской революции. Он приезжал только к ним, и они приезжали в Хеврон помолиться.

Там я однажды увидел двух монахинь, выходящих из рощи, одна из которых была высокого роста, стройная, статная, как у нас говорят. Потом я увидел, что она также душой и телом высокая, великая русская душа. Ее все звали Митрофанией, и она так представилась: «Монахиня Митрофания». Мы к ней тоже так обращались, пока она не стала доверять мне и не открыла, что она келейно приняла ангельский образ как схимонахиня Манефа.

Она с отцом Варфоломеем, старцем Игнатием и мной поделилась тем, что она жила, руководствуясь духовными советами одного старца из Глинской пустыни, который пережил лагеря, тюрьмы… по строгому монашескому уставу, а постриг она приняла в очень сложное время. В Иерусалим она приехала на два года раньше, чем я, в 1982 году.

С батюшкой Варфоломеем я тоже познакомился в Хевроне. С ним и матушкой Митрофанией, как я их тогда знал и как к ним обращался, я встречался у старца Игнатия.

Однажды матушка рассказала нам с отцом Варфоломеем потрясающую историю, благодаря которой я четко осознал, что значит характер, созданный в скорби, характер, устроенный по советам старцев, по правилам, которые они ей дали и согласно которым она жила.

У нее было послушание казначеи в Горненском монастыре. В какой-то жаркий летний день, она по делам поехала в центр Иерусалима купить на рынке Махане-Иегуда некоторые вещи, необходимые для монастыря. Летнее время года там очень тяжелое, жара большая. Когда матушка закончила все дела, она только на миг пожелала купить мороженое, как она произнесла это своим глубоким голосом, который больше был похож на мужской баритон, чем на женский голос. Она была сильной, чудесно сильной. Она стояла и смотрела на мороженое, которое ей было нужно, чтобы немного освежиться. Пот лился градом, апостольник прилипал от пота, а она мучилась в раздумье: купить это мороженое или нет. А потом она подумала: «Как же я будут покупать мороженое, если наши матушки и бабушки последний рубль экономят для нас?»

Монастырь тогда содержался за счет пожертвований, которые заботливые сестры, матушки и бабушки собирали и присылали из СССР, а это было около 60 долларов США в месяц. «Они жертвуют последнее, чтобы прислать нам, а я буду покупать мороженое, ни в коем случае». Затем… Жара вступает в свои права… Она подверглась большому испытанию, терзаниям. Она то пойдет, то остановится, и так пять или шесть раз. Одно мороженое стоило два доллара. В какой-то миг ее победила жара, от которой у нее мутнело перед глазами и от которой она не могла дышать. Когда она уже протянула руку с деньгами к еврейке с намерением купить мороженое, она пришла в себя и сказала: «Нет! Никак нельзя!» Она повернулась и поехала в монастырь. Она должна была сделать две пересадки в городском транспорте с вещами, а потом, таща тяжелые сумки, идти пешком до монастыря по раскаленному асфальту еще один километр.

Эта ее история, рассказанная ненароком, для меня была большим жизненным уроком. Я знаю, сколько тогда стоило мороженое в Иерусалиме, потому что я тоже покупал его, но не думал, как она. По правде говоря, у меня было больше средств, так как я работал сотрудником Иерусалимской Патриархии. У меня было чуть больше денег, чем у матушки, но я в большую жару позволял себе купить иногда мороженое или свежевыжатый фруктовый сок. Я понял, что я поступал необдуманно. От нее я научился тратить с вниманием и приобретать только самое необходимое.

Когда исполнилось время, я принял келейный постриг в Рождественский сочельник. Старец Игнатий благословил меня принять малую схиму и нарек меня Алексием в 1985 году, в честь Царевича Страстотерпца Алексия Романова. Матушка Манефа позаботилась обо всем, что было необходимо для этого чина, начиная с льняной власяницы до кожаных сапог (о которых она сказала, что изготовила их еще в России, в монастыре Хотьково, подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, в котором она жила некоторое время. Чудесно было то, что сапоги мне были как раз, как будто они изготовлены для меня, а у меня большой размер). Потом она приехала в Иерусалим и стала моей восприемницей вместе с отцом Варфоломеем. И когда я лежал по-монашески, крестообразно, она шла рядом со мной с мантией, она приехала в момент, когда меня одели в одежду и камилавку, и имея в виду, что я был высокого роста, телесного, боюсь, не и духовного, она чуть ниже меня, удивилась и вскрикнула: «Отец Алексий! Какой огромный наш отец Алексий!» Этот крик был радостным, от всей души.

Я также должен упомянуть о том, какую любовь старец Игнатий питал к сестрицам. Несколько лет до моего приезда на Святую Землю произошло трагическое событие: экстремисты зарезали двух монахинь из Горненского монастыря, это были мать и дочь. Старец посоветовал, чтобы каждый вечер одна из пожилых монахинь обходила весь монастырский комплекс с молитвой, нося в убрусе икону Матери Божьей «Казанская», и чтобы она образом Богородицы осеняла монастырские храмы, корпуса и всех живущих в них. Старец молился о них и, действительно, больше двадцати лет никто не нападал на монастырь и сестричество. Я не знаю, поступают ли они так до сих пор.

Для них я был своим. Я чувствовал любовь этих стариц, монахинь, которая греет меня до сих пор. И сейчас, в этом паломничестве в Святую Русь, я снова ощутил эту любовь. По этой монашеской, братской и сестрической любви, единомыслию во Христе Господе я тосковал в более позднее время, как будто произошел перерыв между настоящим, современным монашеством, и тем, которое я знал. Матушка Манефа, как и остальные старцы и старицы, которых я знал на Святой Земле, принадлежала, по жизни, по духу, монашеству царских времен. Таких любвеобильных монахов я встречал при первом приезде в Россию, на торжествах по поводу 1000-летия крещения Руси. Потом наступило другое время, и только сейчас я почувствовал, что в новом монашестве теплится искра старого монашества. В это лето Господне, 2019-ое, я встречался с сестрами в Муроме, с игумениями двух монастырей и насельницами, и я лично встретился с игуменией Дивеевского монастыря, матушкой Сергией и с несколькими сестрами из этой обители. Я радовался как ребенок, потому что монашеские сердца узнали друг друга в любви Христовой.

Архимандрит Алексий (Богичевич)

Из черновиков его кн. «Рассказы из незабываемого», 3-е издание

 

*«Встречи со старцами», монастырь Святого Луки, Бошняне, 2019 г.

 

Архимандрит Алексий (Миломир Богичевич) – игумен монастыря святого Луки в Бошнянах – родился в 1955 году в селе Пиштане в Метохии (Сербия) в благочестивой семье. В детстве ему в сонном видении явился святой князь мученик Лазарь и повелел идти в монастырь. Его глубоко верующая мать Гроздана сразу же отвела своего двенадцатилетнего сына в монастырь Высокие Дечаны. Там он возрастал духовно под руководством широко известного в то время дечанского игумена Макария. Здесь отец Алексий провел 24 года, из них восемь лет был послушником. Учился в монастырской школе, затем получил богословское образование в Призрене и в Белграде. Шесть лет нес послушание на Святой Земле и на Святой Горе Афон. В 1985 году в Горненском монастыре старец Игнатий, ученик оптинских старцев, постриг его в монашество и дал имя новомученика царевича Алексия (Романова), прославленного в то время РПЦЗ. С юных лет отец Алексий имел возможность встречаться с великими подвижниками, и свои воспоминания об этих встречах описал в книгах «Встречи со старцами», «Дечанские и другие рассказы», «Рассказы из незабываемого».

Read More:

Добрым молодцам урок

Ты с раннего детства помнишь сказки – и «Репку», и «Колобок», и «Курочку рябу». Может быть, ты думаешь, что сказки – для малышей и там все понятно, ничего интересного? Тогда давай поговорим сначала о такой простой сказке, как «Репка». Ты, конечно, знаешь ее наизусть. А какой смысл у этой сказки? Чтобы вытянуть такую громадную репку, […]

Бессовестность похожа на безбожие

Совесть – одно из самых таинственных человеческих чувств. Казалось бы, совесть в своих требованиях угрожает своему хозяину. Недаром в Грузии говорят: «Мой враг – моя совесть». Это чувство, у которого нет выбора, оно не бывает ни умным, ни глупым, эти категории не для него. Зачем же оно дается человеку? Есть люди, которые сумели отделаться от […]

Возродивший Дивеевскую обитель. Митрополит Николай (Кутепов)

В возрождении Серафимо-Дивеевского монастыря, конечно же, особенно памятно его благодатное начало. Потом наступили повседневные труды, за которыми с вниманием и радостью следил архиепископ, а затем митрополит Нижегородский и Арзамасский Николай. Его отеческая забота и молитва укрепляли сестер в тех неизбежных трудностях, с которыми приходилось сталкиваться им в первые годы. В Горьковскую епархию архиепископ Николай (Кутепов) […]