С кинооператором Андреем Кузнецовым мы встретились в Дивееве. Оказалось, что в 1991 году он вместе с крестным ходом, который вез мощи преподобного Серафима, проделал путь из Москвы в Дивеево. По просьбе «Дивеевской обители» Андрей вспомнил события двадцатилетней давности, и мы знакомим вас с ними сегодня, 30 июля, в день, когда 27 лет назад в Дивеево принесли мощи преподобного Серафима Саровского.

В тот удивительный день, очень светлый, очень теплый, я бы даже сказал, жаркий, около Елоховского собора собралось много людей. Все хотели проводить мощи преподобного Серафима в Дивеево. А мне повезло больше всех, потому что я должен был проделать этот путь вместе с мощами преподобного Серафима. Нам благословили снимать фильм об этом необычном крестном ходе. Когда бывает много народу, обычно трудно снимать: все толкаются, лезут, мешают. В этот раз все вели себя очень тихо, благостно, пристойно, и мне удалось снять удивительные кадры.

Когда раку с мощами вынесли из храма, она, как золотой слиток, поднялась над головами и буквально поплыла, потому что монахи, которые ее несли, подняли раку на плечи, и она поплыла над головами, сверкая на солнце. Это было очень красиво. Я успевал снять спереди, сбоку, опять забежать вперед, встретить. Все получалось! И тут я подумал, что нужно сделать съемку откуда-то сверху, чтобы показать, сколько людей собралось и как вообще все это выглядит. И мы побежали с помощником в ближайший подъезд, поднялись по лестнице, нажали звонок первой попавшейся квартиры, и нас пустили безо всяких разговоров, понимая важность момента. И когда я вышел на балкон, увидел, какое действительно огромное количество людей собралось. Вся улица, как река, была заполнена людьми, и по этой реке крестный ход плыл – и впереди рака с мощами Серафима Саровского. Это было незабываемо. Тут я впервые почувствовал, что это не толпа, а это – народ. Народ православный, который собрался проводить своего святого.

С самого начала все делалось легко, несмотря на то, что камера тяжелая, она весила тринадцать килограмм. А нужно было и забежать вперед, и подняться наверх, потом спуститься вниз, не опоздать на машину сопровождения, потом она должна была обогнать крестный ход, а я опять должен был выскочить… Все удавалось исключительно легко, потому что было такое ощущение, что я окрылен. Я чувствовал это все дни, пока был рядом с преподобным Серафимом.

И такой маленький эпизод: мы забыли аккумулятор в той квартире, откуда вели съемку, и о том, что у нас нет одного аккумулятора, вспомнили, когда уже отъехали от Москвы километров на восемьдесят. По тем временам эта вещь дорогая, она и сейчас недешевая; мы подумали: «Ну, пропадет». Спустя неделю, даже чуточку больше, мы вернулись в ту же квартиру, и аккумулятор лежал на том же месте, на котором мы его оставили. Его даже никто не взял в руки, не повертел, ждали, что мы придем, такое было ощущение.

В Дивеево ехал довольно большой кортеж. Практически у каждого храма, который стоял у дороги, пусть небольшую, но делали остановку. И каждый раз огромное количество людей собиралось вокруг нашего кортежа. Мощи не вносили в храм, просто останавливались, и каждый раз Его Святейшество Святейший Патриарх Алексий II выходил и служил молебен, и благословлял всех. По всей дороге чувствовалось, что для всех это событие – праздник. Причем, очень светлый праздник.

Такой момент в пути запомнился. Кортеж ехал довольно-таки быстро, и вдруг я увидел из окна машины группу паломников, которые шли пешком. Они шли пешком в Дивеево! Это четыреста с лишним километров. Когда они увидели кортеж, встали на колени, и машины пронеслись мимо них. Мне было досадно, и я подумал, что если бы на мгновение машины остановились, эти люди были бы вознаграждены за то, что они совершают такое сложное паломничество. Ну, и, конечно, я думал, что при этом могли быть очень интересные кадры. И так получилось, что машины остановились. То ли техническая была какая-то причина, то ли еще что. Но факт тот, что эти люди, которые шли пешком, буквально через пятнадцать минут были уже около машины с мощами, и они окружили машину, они молились, это было мгновение счастья. Было такое впечатление, как будто бы преподобный Серафим, увидев их, сделал так, чтобы они смогли перед дальней дорогой напитаться сил.

Был еще один памятный момент. Конечно, с моей стороны немножко эгоистичный, но я понимал, что такие кадры нужны обязательно. В машине с мощами ехали священники, которые всю дорогу молились. И в эту машину не пускали никого посторонних. А я набрался смелости и попросил разрешения поснимать там, потому что без этого нельзя никак. И вот опять: никого не пускали, а меня благословили и пустили, и я ехал длинный прогон, почти час. Это незабываемое чувство, когда ты сидишь с камерой, перед тобой рака с мощами, и отцы поют, молятся, а за окном несется Россия, и ты в этой большой машине понимаешь, что для тебя сейчас одни из самых дорогих и запоминающихся моментов в жизни и, наверное, самых важных. И я этот отрезок, во-первых, не забуду никогда в жизни. А во-вторых, я понимаю, что снял такие кадры, благодаря которым моими глазами все те люди, которые смотрят фильм, увидели все это и смогли ощутить себя так же близко к преподобному Серафиму, и пережить те же эмоции от прикосновения к чуду, что испытывал я. Мне кажется, я смог передать в съемке то, что пережил тогда сам.

У нас было несколько остановок в больших городах. В больших храмах мощи помещались на ночь, и храм не закрывался все это время, и люди шли к ним нескончаемым потоком. Огромная очередь стояла уже до нашего приезда. Нам удавалось поспать немножко, хотя мы, конечно, снимали почти круглосуточно. Мы уходили – было огромное количество людей, а когда возвращались, видели, что их становилось все больше и больше. И когда нам нужно было ехать дальше, в этот момент мне было очень жалко тех людей, которые, отстояв какое-то большое количество часов, понимали, что не смогут подойти, потому что уже все. Но я думаю, что они потом наверняка поехали в Дивеево и все-таки подошли к преподобному Серафиму.

Уже в Дивееве во время богослужения, когда рака с преподобным Серафимом стояла у храма, был незабываемый момент какого-то удивительного единения. Вдруг все стали обниматься и целовать друг друга. Это было что-то невообразимое: тысячи человек стояли вокруг, и вдруг все испытали чувство какой-то братской любви и нежности друг к другу.

Потом, когда раку уже поставили на то место, где она находится сейчас, съемки заканчивались, мы снимали, как люди подходят, прикладываются к мощам, я вышел на улицу и увидел очередь. Нет, это нельзя было назвать очередью. Это стояли люди, которым просто необходимо подойти и поклониться мощам. И я начал снимать длинную панораму по лицам людей, ею заканчивается фильм. И здесь я второй раз поймал себя на той же мысли, как первый раз: я увидел не толпу, я увидел народ. И когда я снимал эти планы, я говорил себе: «Вот, это наши русские люди». И, произнося это, я снимал длинную панораму по глазам, которые светились необыкновенным счастьем.

Мы снимали неделю почти безостановочно. На любой другой картине через два-три дня таких интенсивных съемок ты просто выдохнешься и уже ничего не сможешь делать. Здесь же, даже когда все закончилось, было очень жалко, что уже нужно возвращаться, жалко было прощаться с преподобным Серафимом. С тех пор я считаю его своим покровителем и всегда мысленно обращаюсь к нему. И в каком бы храме я ни был, когда вижу икону преподобного Серафима, обязательно подхожу к ней и благодарю за все, что преподобный Серафим сделал для меня. Я считаю, что он очень сильно помог мне в те дни и помогает всегда.

…Недавно в Екатеринбурге мы вели съемку, и я пришел в храм, который посвящен Царственным мученикам, и вдруг в правом приделе увидел раку, которую я сопровождал в течение нескольких дней в Дивеево. И таким образом я опять пережил то, что было со мной двадцать лет назад. Я стал рассказывать об этом коллегам. Но самое удивительное, что буквально несколько месяцев спустя Господь опять привел меня в Дивеево. Я ехал сюда как на свидание, такое долгожданное, потому что очень часто вспоминал о своем паломничестве, о своей работе, и вот двадцать два года спустя я опять приехал в Дивеево. И я испытал удивительное чувство, когда приложился к стеклу: как будто лицо окатило теплой волной любви. И целый вечер я ходил под впечатлением тепла и любви от преподобного Серафима Саровского.

Дивеевская обитель