Как я стал православным

Я родился в южной части Соединенных Штатов, а точнее, в штате Южная Каролина. Мой отец был баптистским пастором, и потому воспитывался я в семье глубоко верующих христиан-баптистов. Большинство людей на юге страны тогда принадлежали к баптистам. Мой год рождения – 1954-й, и моя молодость прошла в период разгара холодной войны между США и СССР. Я помню, как и большинство людей моего возраста, школьные учения воздушной тревоги. При звуке сигнала, означающего теоретическое приближение русских самолетов с ядерными боеприпасами, нам нужно было как можно быстрее спрятаться под парты.

В подростковом возрасте я полностью отвернулся от религии и перестал верить в Бога. Позднее же, в какой-то момент я снова вернулся в баптистскую церковь, прошел обучение в баптистских семинариях и получил сначала диплом мастера богословия, а затем и доктора философии. Хотя меня и посвятили в пасторы, я выбрал преподавательскую деятельность. Я преподавал курс Нового Завета и новогреческий язык в течение четырнадцати лет в баптистском университете Южной Каролины, писал статьи для баптистских журналов и часто выступал в местных церквях.

Так как же так получилось, что сейчас я живу в России и притом являюсь прихожанином храма Русской Православной Церкви?

Я приехал в Россию в первый раз в 2002 году. Мой знакомый часто бывал в России с миссионерскими целями в 1990-е годы и в конце концов остался тут работать с местными баптистскими организациями. Он встретил пастора из церкви г. Луга Ленинградской области и установил прочные связи с его общиной. Будучи в Луге, мой друг посещал детский приют, откуда они с женой взяли на усыновление ребенка. После этого он возвращался время от времени в США для сбора средств на нужды детских приютов и баптистских церквей в России. Однажды он предложил мне присоединиться к нему в одной из летних поездок. Я никогда не бывал в Европе и потому согласился. В ту поездку я выступал перед прихожанами-баптистами, а также посещал детский приют в Луге. Меня очень заинтересовала Россия, в хорошем смысле этого слова. В конце того года мой друг снова попросил меня помочь ему. Я был профессором, и у меня было достаточно свободного времени между учебными семестрами, особенно в летнее время. Я приезжал сюда еще два раза, в 2003 и 2005 годах.

Моя профессиональная жизнь в университете шла весьма успешно в те годы, в отличие от семейной: в 2005 году мы с женой разъехались, что, в конце концов, привело к разводу. В тот же год я вернулся в Петербург и остался там дольше обычного. Одна из лингвистических академий предложила мне поработать у них, обучая английскому местных служащих. Я согласился. Меня устраивала работа с квалифицированными кадрами, которым требовалось знание английского для общения с западными партнерами.

В один из приездов в Лугу я познакомился с Оксаной, которая была переводчиком в нашей группе. Мы с ней поженились в Петербурге в августе 2007 года. У нее был семилетний сынишка Роман от первого брака. После его рождения врачи сказали ей, что она вряд ли когда-либо сможет иметь детей, но через два месяца после нашей свадьбы Оксана забеременела. В апреле 2008 года мы переехали в США, где 6 июля родился наш сын, Гэбриэл (Гавриил). Я понимал, что вернуться к прежней преподавательской деятельности в Америке уже не смогу. Мой брат предложил мне работу на его небольшом предприятии.

Мы с Оксаной посещали баптистскую общину. Меня попросили преподавать в воскресной церковной школе, а потом предложили даже выступать с проповедью в других местных баптистских собраниях. В марте 2012 года к нам приехали в гости родители Оксаны. К их приезду я решил выучить русский язык. Кто обращался на сайт Amazon, те знают, что, когда ты у них покупаешь что-либо, тебе советуют купить еще кучу вещей. Я решил купить книгу по истории России и был потрясен! А потом я вдруг увидел книги по православию, которые сайт предлагал мне для прочтения. Я наобум купил «Искусство молитвы», оказавшаяся собранием произведений различных православных авторов, но в основном там были собраны письма святителя Феофана Затворника. Когда я их прочитал, то почувствовал теплоту в сердце.

Творения святителя Феофана кардинально отличались от всего того, что я когда-либо встречал в протестантизме. Несомненно то, что в своих духовных учениях он представляется необычайно глубоким мыслителем. В то же время его вера исходила из сердечных глубин его души. У него есть такое высказывание: «Низведите ум свой в сердце ваше». Это означало: черпайте знание из Священного Писания и учений святых отцов Церкви, занимайте свой ум этим чтением, чтобы это учение поглотило своей глубиной сердце ваше, этот центр всех ваших устремлений, намерений и убеждений.

Я купил и «проглотил» еще много других книг о православии, из которых узнал, что для всех этих авторов «мать добродетелей» – смирение. У меня не было сомнений в том, что я прожил свою жизнь в горделивом самолюбовании. Не то чтобы я думал, что лучше других, нет! Я осознал, что мое самомнение скорее было чувством самодостаточности. Я мог читать Новый Завет на греческом, книги на иврите и был знаком со всеми новейшими библейскими и богословскими исследованиями. Я не ощущал необходимости быть рядом с другими верующими. Теперь же стало ясно, где я ошибался. Тот доктор философии Фриман, которого все знали как университетского профессора, теперь вдруг увидел себя беспомощным младенцем.

В интернете я нашел, что ближайший от нас православный храм находится в 45 минутах езды. Я решил съездить туда на вечерню в субботний день, совершенно не представляя, что из этого получится. Со страхом вошел внутрь, где встал позади всех, ни с кем не здороваясь. Я понятия не имел, чего ожидать. Многое из того, что я услышал на этой службе, мне было совершенно непонятно. Но я точно уяснил себе в тот первый раз, что объектом внимания этого богослужения был Бог, а не я или кто-либо другой. В протестантизме грани между богослужением и развлекательным действом стерлись. Я иногда слышал, как пасторы говорили о проповеди как о выступлении на сцене. В православии уж точно никто не «восходил на сцену», здесь священники именно служили в алтаре. Я многого еще не понимал, но уже знал точно – вот это-то и есть богослужение.

После службы несколько прихожан подошли поприветствовать меня. Я коротко пообщался со священником, и он предложил как-нибудь встретиться за обедом в кафе. Я согласился. В течение нескольких последующих недель, мы с ним встречались и беседовали. Он никогда не отзывался негативно о протестантизме, а всегда начинал наш разговор с вопросов вроде «Что бы вы хотели сегодня обсудить?» или «Какие у вас есть вопросы?» Каждый раз он взвешенно и обдуманно отвечал на все мои вопросы и сомнения. К моему удивлению, мне становилось ясно, что православие и протестантизм не так уж и сильно отличались один от другого. Не было различий во взглядах на личность Христа, о спасении по благодати Божией и важности жить согласно Священному Писанию. Но были и существенные различия. Мне почти сразу стало понятно из книг и разговоров с православным священником, что православие, в отличие от различных ветвей протестантизма, строго придерживается всех канонов веры, сформированных на Вселенских Соборах Церкви.

Многие люди считают, что я заинтересовался православием из-за того, что был женат на русской. На самом же деле все произошло с точностью наоборот. Я уже упомянул, что родители Оксаны были коммунистами, и она в своем советском детстве успела побыть и октябренком, и пионеркой. Оксана знала о православии, но ее мнение было весьма негативным. Ей очень нравился протестантизм. Но я все же убедил ее в какой-то момент присоединиться ко мне и сходить на литургию. Вначале ей все совершенно не понравилось, но через какое-то время и ее увлекло православие, а за ней приобщились и наши сыновья. Православные часто говорят интересующимся верой: «Приходите и увидите!» Мы пришли и остались.

В начале 2014 года я услышал самую шокирующую новость в своей жизни: Оксана снова забеременела, а осенью того же года родилась наша малышка, Марина Грейс. Мне было шестьдесят, и теперь у меня была дочь! Ее рождение произошло почти сразу после того, как мы были оглашены в православие. Год спустя Гэбриэл и Марина были крещены, а Роман, Оксана и я прошли обряд миропомазания. Мы нашли свое духовное пристанище.

Почему мы переехали в Россию

До рождения нашей дочки и обращения в православие ни у меня, ни у Оксаны даже и мысли не возникало о переезде обратно в Россию. Однако начиная с 2015 года наши мысли стали обращаться вновь и вновь к России. Это был долгий процесс, на который значительным образом повлияли следующие три причины.

Во-первых, жизнь в Америке начала меняться. В 2015 году Верховный суд США принял закон о том, что гомосексуальные пары имеют право вступать в официальный брак. Это решение дало легальное обоснование прежде уже существовавшему движению за принятие гомосексуализма как нормы жизни общества, а также способствовало рекламированию гомосексуальных отношений в массовой культуре и СМИ. За признанием гомосексуализма последовал очередной шаг: популяризация транс-гендеризма. Школы стали приглашать трансвеститов и других транссексуалов для выступлений перед детьми с целью «снижения уровня их чувства тревоги при виде такого рода людей». Некоторые районные школьные управы стали ратовать за введение в государственные школы курсов истории гомосексуализма. Живя в таком обществе, мы стали испытывать тревогу за детей.

Во-вторых, американские политические реалии разделили страну на два лагеря. А появление Дональда Трампа в качестве кандидата в президенты страны полностью раскололо общество. К тому же, как всем известно, противники Трампа связывали его во время предвыборной кампании с Россией. Его даже обвинили в том, что он – «марионетка Путина». Быть русским стало весьма непопулярно. Нас все чаще стали посещать мысли о том, что такой поворот событий может негативно повлиять на жизнь нашей русско-американской семьи; мы все чаще стали слышать достаточно мрачные новости о России. В 2016 году я прочел книгу «Государство в государстве», только подтвердившую для меня все, до чего уже и сам додумался ранее. Ее автор, Майк Лофгрен, провел всю свою сознательную жизнь в столице страны, Вашингтоне, работая на политиков из республиканской партии. Его книга – это взгляд изнутри на процессы принятия политических решений в США. Демократы и республиканцы (две основные правящие партии в США – перев.) только делают вид, что у них имеются разногласия по насущным вопросам жизни общества. Их разногласия – ширма для среднего американского обывателя. Автор книги рассказал на примерах, что не так уж много чего поменялось в обществе в течение жизни одного поколения. Но при этом правительство взяло под свой контроль частную жизнь обычных американцев. А главный вопрос – выручка от продажи вооружений. Войны для Америки очень выгодны, и поэтому она постоянно вторгается в жизнь других стран. Чем больше войн и смены режимов по всему миру, тем больше денег течет в карманы американской элиты. Мне стало стыдно за то, что моя страна перестала заниматься дипломатией, но вместо этого «подсела на иглу» нескончаемых войн.

А третьим, весьма естественным, фактором стало мое желание проводить больше времени с моей семьей. Мне хорошо работалось в компании моего брата, зарплата росла по мере того, как появлялось дополнительные нагрузки. Но расходы на жизнь в Америке росли быстрее. Стоимость медицинских услуг выросла во много раз, в то время как качество услуг снизилось. Мне приходилось проводить на работе намного больше часов, чтобы только оплатить основные счета. У нас было очень много друзей, мы любили свою церковную общину, но в американской жизни появилось слишком много всего того, что мы находили отвратительным.

В один прекрасный день, когда мы разговаривали с родителями жены по скайпу, Оксанина мама в сердцах сказала: «Ну, тогда почему бы вам всем не вернуться обратно сюда, в Россию? Хал ведь здесь преподавал и знает, каково это – жить в России». Это была, наверное, полушутка, но я почему-то не мог выкинуть ее из головы. Сама идея переезда обратно в Россию казалась безрассудством. Но почему же тогда я все время в мыслях возвращался к ней?

И вот, во время одной из совместных прогулок с Оксаной, она вдруг сказала мне: «Ты знаешь, я не могу выбросить из головы то, что мама сказала о нашем возвращении в Россию». Я остановился, как вкопанный, и признался ей, что эта же мысль постоянно гложет и меня. Следующие несколько месяцев мы только и делали, что говорили об этом, молились и спрашивали совета наших близких друзей. Я поговорил с моим священником. Все, с кем мы советовались, поддержали наше решение переехать обратно в Россию. Мы поговорили с нашими мальчиками, и оба они сказали, что готовы уехать. Мы приняли решение не сообщать об отъезде никому, кроме самых близких друзей и родных.

Переезд в Россию

В мае 2016 года мне удалось оформить преждевременный выход на пенсию, и уже седьмого июня мы улетели в Россию. Мы решили, что переедем в Лугу, где жила семья Оксаны; это казалось наиболее естественным выбором.

В Луге нас приятно поразили те позитивные перемены, которые произошли в этим городе за восемь лет нашего пребывания в Америке. Он больше не выглядел захудалым городишком с парой магазинчиков и лавочек. Мы увидели массу новых супермаркетов с огромным выбором продуктов, различные торговые центры, магазины мебели и всякие другие новшества. Оказалось, что в Луге есть все, что нам нужно для жизни. Я помню время, когда я не мог там ничего купить на кредитную карту. Теперь же можно было свободно и без усилий переводить средства со счета в Америке, пользоваться американскими кредитками в магазинах, поездках на такси и даже на городских рынках. А еще мы поняли, насколько жизнь здесь дешевле, чем в Америке. Мы могли весьма безбедно существовать на одну мою пенсию.

Нашим самым больным вопросом была адаптация сыновей, особенно Гавриил, так как он совершенно не знал русский. К тому же меня беспокоило то, как русские дети примут его, родившегося в Америке. Роман все же еще помнил русский язык, поскольку первые семь лет своей жизни прожил в России. Естественно, он не знал, как правильно строить предложения, и его словарный запас был ограничен.

Это удивительно, но нашим сыновьям не пришлось испытать почти никаких трудностей с адаптацией. Дети из класса, где учился Гавриил, помогали ему с классными заданиями. Я спрашивал его, как он понимал задания, и он рассказывал, что его одноклассники показывали задание в книжке и несколько раз читали ему это задание. К зиме, через полгода после переезда, он мог вполне сносно говорить по-русски. А еще сказалось отношение школы к нам: учителя вместе с нами прорабатывали все неувязки. Нас очень устраивает то, что русские школы уважают позицию родителей и не пытаются навязать мнение о том, что лучше для наших детей. К тому же, у нас ни разу не возникло опасение, что Гавриила учат каким-то вещам, подрывающим семейные православные ценности.

Самое удивительное – это то, что в конце первого года обучения в России итоговые оценки Гавриила по русскому языку были одними из лучших во всей параллели вторых классов его школы! Его одноклассники правильно говорили на русском, но не знали грамматики. А Гавриил вынужден был учить правила и запоминать основы языка. А уж на втором году обучения в русской школе у него, по словам его учителя, и вовсе не оказалось никаких проблем с усвоением материала и передачей информации. Роман же решил после первого года в России поступить в архитектурный колледж в Санкт-Петербурге. Он сдал экзамены на «отлично» и теперь живет в Питере в небольшой съемной квартире. Учится он также на «отлично».

К сожалению, мне не удалось также далеко продвинуться в знании русского языка, как моим сыновьям. В конце концов, я решил, что должен полностью отдаться изучению русского хотя бы в течение одного года. Я занялся ходьбой, как для физического, так и для духовного здоровья. Я прохожу по восемь километров по городу 4–5 раз в неделю. Много раз бывало, что меня останавливали прохожие, обращаясь с различными вопросами. Мне кажется, они так привыкли видеть меня прогуливающимся, что начали считать меня за своего. Мне пришлось объяснять, что я – иностранец и плохо говорю по-русски. В ответ люди всегда улыбались и говорили: «А-а-а, понятно!» Несмотря на политические разногласия между нашими странами, никто в нашей семье ни разу не встретил злобного к себе отношения. Нам всем нравится жить в Луге, мы уже купили здесь дом и рассчитываем остаться в этом городе.

Поиск «нашей» церкви занял какое-то время, но теперь у нас есть своя община. В пятнадцати минутах езды от Луги в деревне Толмачево находится маленький храм Русской Православной Церкви. Нас там очень хорошо приняли, и настоятель всегда просит меня сесть рядом с ним на трапезе. Сначала, конечно, прихожане с подозрением отнеслись ко мне, ведь я был первым американцем в жизни многих из них. Когда же я научился получше говорить по-русски и все услышали, как кто-то стал общаться со мной, все остальные тоже перестали сторониться и приняли меня за своего. Я частенько прошу повторить то, что мне говорят и все всегда удовлетворяют этой моей просьбе. Гавриил алтарничает в нашем храме, а Оксана даже стала главным поваром на церковной трапезе. Мы искренне полюбили нашу маленькую церковь.

Несомненно, переезд семьи из пяти человек в Россию из США отягчен многими заботами и трудностями. В России всегда возникают трудности при оформлении документов. Несмотря ни на что, Оксана и дети получили гражданство России (в дополнение к уже имеющемуся у них гражданству США) и все трое наших детей – билингвы. Я же получил временное разрешение на проживание (РВП) и в следующем году смогу получить статус постоянного жителя России. Люди часто задают мне такой вопрос: скучаю ли я по США? Я говорю: да, я скучаю по американцам. Я очень скучаю по своей семье, особенно по моим двум взрослым сыновьям от первого брака. Но, с другой стороны, соцсети в наши дни позволяют держать друг друга в курсе дел в реальном времени.

Много лет назад в «Письме к Диогнету» я наткнулся на описание из жизни первых христиан приблизительно начала второго века. Сперва я прочитал это описание на греческом, а потом специально выучил его на английском и русском. Писатель так говорит о первых христианах: «Любая другая страна становится им родиной так же, как всякая родина для них – заграница». Поэтому для нас и США, и Россия – родные страны. Однако, с другой стороны, мы как бы ощущаем себя странниками по обе стороны океана. Тем не менее, даже если в жизни нашей многонациональной семьи в России и случаются сложности, мы верим, что все-таки жить мы должны здесь и благодарим Господа за то, что оказались в этой стране.

Хал Фриман, г. Луга

Перевод – Любовь Амброуз